— Милостивая государыня, — сказал я, — вот ваш платок; ветер принес его ко мне.
При этом я пристально взглянул девушке в глаза.
— Благодарю вас, — ответила она.
— Его принес ко мне ветер, — продолжал я, — разве мне нельзя принять это за предзнаменование? У вас в Англии существует пословица: плох тот ветер, который никому не принесет счастья.
Она улыбнулась и произнесла:
— Услуга за услугу. Покажите мне, что у вас есть.
Я провел молодую девушку к тому месту, где были разложены мои вещицы под защитой пушки.
— Увы, мадемуазель, — сказал я, — я не очень хороший ремесленник. Вот это должно было быть домом, и вы видите, что его трубы сильно покосились. Если вы будете очень снисходительны, то назовете шкатулкой вон ту вещь, но посмотрите, куда скользнул мой резец! Боюсь, что вы, пересмотрев все мои изделия, в каждом из них заметите по недостатку. Мне следовало бы повесить вывеску: «Продажа неудачных произведений». У меня не лавка, а юмористический музей.
Я, улыбаясь, оглядел все мои вещи, потом, став серьезен, прибавил:
— Разве не странно, что взрослый человек, солдат, занимается подобными пустяками, разве не странно, что человек с грустью на сердце может делать такие смешные безделушки?
В эту минуту раздался неприятный голос, который позвал мою собеседницу, назвав ее Флорой. Молодая девушка наскоро купила несколько вещиц и присоединилась к остальному обществу, сопровождавшему ее.
Она снова пришла через несколько дней. Но я прежде всего должен вам объяснить, почему красавица Флора так часто посещала нас. Ее тетка принадлежала к числу тех ужасных английских старых дев, о которых говорилось так много. Делать было старухе нечего, и она знала несколько французских слов, а потому, по ее выражению, заинтересовалась пленными французами. Эта большая, суетливая, смелая старуха расхаживала по нашему рынку с нестерпимо покровительственным и снисходительным видом. Платила она, действительно, очень щедро, но при этом так противно рассматривала нас в лорнет, таким неприятным образом разыгрывала роль чичероне среди своих спутников, что это избавляло нас от обязанности чувствовать к ней благодарность. За старухой обыкновенно следовал целый хвост, состоявший из тяжеловесных почтительных стариков, или тупых хихикавших мисс. Для тех и для других тетка красавицы, по-видимому, казалась оракулом.
— Вот этот может премило резать по дереву. Не правда ли, густые баки придают ему ужасно смешной вид? — говаривала старуха. — А этот, — прибавляла она, указывая на меня своим лорнетом, — уверяю вас, страшный чудак.
