Губы Алисии чуть задрожали.
— Милый мальчик, правда? — продолжала Кэтрин. — У него глаза отца. Только их сейчас трудно рассмотреть, потому что они вспухли от лекарств. И он много плачет, хотя мы стараемся не допускать этого. Потому что ребенок, страдающий апластической анемией, не должен плакать. Нельзя, чтобы у него поднималось давление. — Кэтрин схватила Алисию за руку. — Вы что — не понимаете? Он умирает. И его мать… знаете, что она делает? Она сидит с сыном, пытаясь напоить его молоком. Сидит с пяти часов утра. А его тошнит, рвет. К нему приходил врач, сделал укол, и теперь… — Кэтрин перевела дух. — Эта… Харпер пытается спасти своего сына, но не знает, как это сделать.
На мгновение наступила тишина.
— Думаешь, я не понимаю? — тихо сказала Алисия.
— Простите. Но Сэм — единственный брат Джона, других у него нет и не будет.
— Я не знаю, где Джон, — сказала Алисия.
— Не лгите мне!
— Я не знаю, где Джон, — повторила Алисия.
Кэтрин отвернулась, глядя в глубь вестибюля, где стояли шкафы с предметами, сохранившимися от экспедиции Франклина. Эти экспонаты привезли с острова Кинг-Вильям Мак-Клинток и Кейн. Сколько народу искало корабли Франклина — так же, как они сейчас ищут Джона! А нашли только несколько покореженных вещиц. Кэтрин задержала взгляд на пожелтевших фотографиях и снова повернулась к Алисии.
— Джон отправился в Йоа-Хейвен? — спросила она. — Его надо искать там?
Алисия не ответила.
— Йоа-Хейвен, — повторила Кэтрин. — Это маленький городок на острове Кинг-Вильям, в Арктике.
Алисия уткнулась взглядом в пол.
— Неужели вы не понимаете? — прошептала Кэтрин. — Мы все напуганы. Каждый из нас потерял кого-то. Помогите нам избежать новых потерь, прошу вас.
Алисия повернулась к ней спиной и пошла вверх по лестнице на свое заседание.
По лицу Кэтрин потекли слезы. Она дождалась, когда Алисия скроется из виду, затем убрала снимок в сумочку и подошла к стеклянным шкафам. Остановившись у фотографий, на которых были запечатлены Франклин и Крозье, она положила ладонь на холодное стекло и прошептала:
— Где же вы? Куда вы все подевались?
Воскресное утро, еще нет и восьми. Билл Эллиотт не помнил, чтобы в Кембридже в августе было так жарко.
Джо попросила его прийти пораньше, но, подойдя к ее дому, он увидел задернутые шторы. Стучать ему не хотелось. Он понимал, как дороги Джо лишние минуты сна, особенно если ночь опять выдалась тяжелой. Эллиотт решил часок погулять.
Джо сильно постарела за время их знакомства, вокруг глаз пролегли морщины. И ходила она теперь с короткой стрижкой, которая ей была совсем не к лицу. Нет, новая прическа ее не уродовала. Просто еще больше обнажала ее горе — незащищенный взгляд, заострившиеся скулы.
