Гас уныло думал, что они застрянут во льдах еще на одну зиму. Зимовка в проливе Виктория ознаменует третий год плавания, запасов провизии еще на двенадцать месяцев не хватит. Да и готовить будет не на чем — угля тоже мало. Придется питаться одними только консервами, сухарями и солониной.
Консервы Гас на дух не переносил, а мяса матросы не видели — их кормили в основном овощными супами. Овощи он и раньше не очень-то жаловал и каждый раз проглатывал овощное месиво с отвращением.
— Франклин! — вдруг крикнул кто-то.
Гас вскарабкался по трапу. У правого борта суетились офицеры. Среди них Гас заметил Блэнки. «Эребус» находился на опасно близком расстоянии от них. На палубе «Эребуса» действительно стоял сам Франклин. Он что-то пронзительно кричал — так кричит человек, доведенный до крайнего отчаяния.
Вдруг внимание Гаса привлек громкий возглас кого-то из экипажа «Террора»:
— О, Матерь Божья, святые ангелы!
Гас обернулся. Метрах в четырехстах за их кормой паковые льдины начали громоздиться друг на друга. Они крошились и падали, вставали торчком и наслаивались одна на другую. Из них на глазах вырастал гигантский айсберг. Что-то мощное, фантастически огромное, подталкивало его сзади. По проливу, круша все на своем пути, пополз тысячетонный ледяной гребень. «Террор» пред ним — бесплотная тень, жалкая пушинка: дунул — и нет ее.
— Отче наш, — забормотал Гас, — иже еси на небесех…
Внезапно скрежет, грохот и вой умолкли. Наступила неестественная тишина. Между «Эребусом» и «Террором» втиснулись нагромождения льдин. Корабли накренились в разные стороны и в таком положении застыли. А над ними нависала тридцатиметровая гора, остановившаяся в каких-то пятидесяти метрах от кормы.
— Капитан Крозье, сэр! — нарушил безмолвие чей-то голос.
Экипажи обоих кораблей дружно выдохнули, не веря в собственное спасение.
— В чем дело? — отозвался Крозье.
— Сэр Джон умер.
Моряки на «Терроре» провели полчаса в тягостном ожидании.
— Он скончался, — говорили они друг другу, — и нам тоже конец.
В шесть часов вечера Крозье собрал команду.
— С сэром Джоном случился апоплексический удар, — сообщил он. — Он уже пришел в себя. Беспокоиться не о чем.
Матросы переглянулись. Потом все взоры устремились к капитану, который предсказал этот день, предсказал, что в проливе им встретится непреодолимый ледяной заслон.
Крозье ничего не сказал. Только распорядился выдать экипажу по двойной порции рома и табака и удалился в каюту.
