30 июня они пересекли полярный круг. По этому случаю в море кинули медный цилиндр с запиской. 4 июля суда экспедиции причалили к Диско — острову у побережья Гренландии.
Из Гренландии отплыли 12 июля. Гас не помнил, чтобы на китобойных судах когда-нибудь царила столь радостная атмосфера. Моряки пели, даже танцевали. Проводились богослужения, звучали молитвы. Участники экспедиции верили, что выполняют священную миссию с позволения и благословения самого Господа. Им казалось, что счастливее их нет никого на всем белом свете. И только одно омрачало настроение Гаса в те погожие летние дни — напряженный вид самого Крозье.
Капитан допоздна оставался на мостике, обозревая водные просторы. А в тот день, когда они вошли в пролив Ланкастер, во взгляде Крозье отнюдь не читалась вера в милосердие и благоволение Божие. Им владело менее сложное чувство — откровенный страх.
Глубокой ночью зазвонил телефон. Джо проснулась с трудом.
— Алло?
— Джо, это Джина.
— Джина, время — почти час ночи. Откуда звонишь?
— С работы. Слушай… Маршалл нашелся.
Сон как рукой сняло.
— Дуг Маршалл?
— Замороженный, как рыбные палочки, но живой.
— А что с его проводником?
— Маршалл сломал ногу, — сообщила Джина. — Как раз проводник-эскимос и привел помощь. Герой. Маршалла подобрали час назад.
Джо свесила ноги с кровати.
— Когда он возвращается в Англию?
Ей показалось, что Джина улыбнулась.
— Все, я иду домой, — сказала Джина. — Дальше действуй сама, подруга.
Чудесная ночь, думал Джон. Чудеснее, наверно, он еще не видел. Потом, поворачивая за угол Тринити-лейн, он поскользнулся и решил, что, пожалуй, не столько ночь чудесна, сколько сам он пьян.
Наконец они с Кэтрин Таккирук остановились у двери его дома.
— Все, я пошла, — сказала Кэтрин.
Она протянула ему руку. Он с большим удовольствием поцеловал бы ее. Что ему ее рукопожатие?
— Ты не можешь просто так уйти, — возразил он. — Я хочу показать тебе материалы о Франклине.
— Как-нибудь в другой раз.
Джон испугался. Неужели она сейчас завернет за угол и он никогда ее больше не увидит?
— Я ведь так и не поблагодарил тебя как следует, — сказал он. — За вести об отце и прочее.
— Ты двадцать раз выразил свою благодарность, Джон, — напомнила Кэтрин, — и купил мне четыре бокала вина.
Он поймал ее за руку и заявил неожиданно:
— Я поеду туда. На твою родину. На остров Кинг-Вильям.
Кэтрин убрала его пальцы со своего запястья.
— Моя родина — Арктик-Бей. И я не живу там с шести лет.
— Я поеду туда, — повторил Джон. — Это моя тайна. Теперь ты ее знаешь.
