Вскоре в зал вошел губернатор провинции в сопровождении своего заместителя и начальника местной полиции. По залу прошел шепот, все взоры были обращены на первый ряд. Прозвенел звонок, открылся занавес, и начался спектакль «Харун ар-Рашид». Омар-эфенди великолепно играл роль визиря[18] Джафара. За те годы, что я его не видел, он стал опытным, вполне зрелым артистом.
Как только закончился спектакль, я пробрался за кулисы и разыскал Омара-эфенди. Он очень обрадовался нашей неожиданной встрече. Я подождал, пока он снял парик, грим и облачение визиря, и мы вместе вышли на улицу.
Мы бродили по городу, вспоминали прошлое, непринужденно болтали, смеялись и говорили только об искусстве. Сначала я расспрашивал его о новостях в артистическом мире, а потом попросил рассказать, как и с чего он начал свою карьеру. Он улыбнулся присущей только ему пленительной улыбкой:
— Эту тему стоит только затронуть, и мы не кончим нашу беседу до утра!
— Пусть до утра! — отвечал я с жаром. — Или у нас есть что-либо важнее этого разговора?
— Разве утром тебе не на работу? — спросил Омар-эфенди. — Кстати, ты еще не рассказал о себе. Чем ты занимаешься?
Действительно, о себе я еще ничего не сказал. Но я и не хотел:
— Расскажу потом. А эти драгоценные часы давай посвятим искусству. Я хочу знать, как ты стал артистом, первые твои шаги…
Омар-эфенди вздохнул и начал:
— Это было в тысяча трехсотом году Хиджры…[19]
… Хиджра! Эти слова Омара-эфенди напомнили мне годы детства.
Отец мой был имамом[20] мечети и воспитывал меня в религиозном духе. Я был отдан в медресе «Хан Джафар», где я учился чтению, письму и изучал святой коран. С детства меня одевали в чалму и длинный чапан[21] и прочили в муллы местной мечети. Не знаю, к счастью или к несчастью, однажды сверстники рассказали мне о театре и сводили меня на спекталь «Царь Навуходоносор». Я впервые увидел театральное представление с разноцветными костюмами и яркими декорациями. Билет на балкон стоил только один пиастр. Возвращаясь домой, в квартал Сейиддина Хуссейн[22] мы всю дорогу повторяли слова артистов. Главную роль пьесы играл ныне покойный Махмуд Хабиб. Помню, спектакль шел в течение двух месяцев ежедневно, и ежедневно мы ходили в театр, забросив подготовку к занятиям. И ежедневно я получал от родителей подзатыльники и скучные назидания. Но до вечера я успевал забыть боль от побоев и снова спешил в театр. Потом мы узнали, что появилась труппа Кирдахи, которая будет выступать в Каирском оперном театре. Одним из артистов этой труппы был певец и композитор шейх Салляма Хиджази. Но билеты, к сожалению, оказались слишком дорогими. Балкон стоил четыре пиастра! Мне удалось побывать на спектакле этой труппы всего один раз. Шла опера «Аида». Какое это было захватывающее зрелище! Я сидел пораженный диковинными декорациями, нарядами древних воинов и абиссинцев. Вернувшись после оперы домой, я всю ночь не мог заснуть от волнения. А наутро я сказал себе: «Буду артистом! Непременно!..»
