В начале 1920-х годов в рамках русского анархизма появляется очень странное движение «Биокосмизм», деятели которого (Александр Агиенко (Святогор), Павел Иваницкий, Александр Ярославский) проповедовали «иммортализм и интерпланетаризм» — то есть, в сущности, идеи Федорова и Циолковского «в одном флаконе». Правда, они старались отмежеваться от Федорова, как от, по их мнению, слишком примитивного мыслителя, но родства утаить невозможно. «Для нас первейшая ценность есть реальное бессмертие личности и жизнь ее в космосе», — писал лидер биокосмистов А. Святогор. Кстати, в текстах биокосмистов пропагандировался тот способ обеспечения бессмертия, который сегодня получил названия крионики — то есть замораживания людей с целью их последующего воскресения.
Быть может, не без влияния биокосмистов тема оживления замороженного появилась в «Клопе» Маяковского. Впрочем, если говорить о творчестве Маяковского, то еще ярче его близость к теме видна на примере написанной в 1923 году поэмы «Про это», в которой поэт умоляет ученых будущего воскресить его.
Сегодня задним число можно констатировать, что первая треть ХХ века — время самого горячего обсуждения темы борьбы со смертью, бессмертия и воскрешения. Так, А. Богданов ведет с Горьким полемику о смерти, ее результатом становится рассказ «Праздник бессмертия». В нем изобретатель Фриде создает некий физиологический иммунитет, впрыскивание которого «обновляло ткани организма и поддерживало в человеке вечную цветущую молодость». Достижение бессмертия благодаря полету в космос описывается в рассказе Платонова «Приключение Баклажанова» — кто знает, не содержится ли в фамилии героя ирония над Богдановым, автором первой русской космической фантастики.
Появилась и первая реакция на всеобщее увлечение необоснованными надеждами. Первый пример этой реакции — опубликованная в 1913 году статья русского философа-неокантианца Генриха Ланца, где он впервые в русской философии критикует понятие бессмертия не с точки зрения атеизма и «просвещенчества», но исходя из неких очень тонких умозрительных оснований, пытаясь доказать, что даже и религия, в сущности, бессмертия не признает[6].
Самое интересное — ученые-естествоиспытатели, кажется, почувствовали некий «вызов» и были вынуждены высказать свое мнение. Между 1918 и 1926 годами трое крупных русских ученых — физиолог Владимир Бехтерев, биолог-эволюционист Иван Шмальгаузен и зоолог Сергей Метальников опубликовали несколько книг и брошюр, обсуждающих проблему смерти и бессмертия с точки зрения науки
