— Так объясни, — сказала Мириам. Ее взгляд скользнул мимо Айрис, сосредоточившись на Каре, которая изо всех сил старалась прикинуться куском обоев… восхищенных обоев. — Эй! Кара, пожалуйста, подожди снаружи. Прямо сейчас.
Кара скользнула по полу, как будто у нее горели пятки:
— Ухожу, ухожу! — пискнула она.
Мириам уставилась на Айрис.
— Итак, почему же ты сделала это?
Айрис вздохнула.
— Они застрелили Альфредо, знаешь ли.
С минуту она молчала.
— Альфредо?
— Твоего отца.
— Застрелили его, ты сказала?
— Да. И Джоан, мою служанку, тоже убили. Я перешла границу, но они неплохо поработали и надо мной… Я едва не умерла от потери крови, прежде чем скорая помощь доставила меня в больницу. А затем, затем… — Она смолкла. — Я лежала в больнице, неопознанная, без охраны и без компаньонки. Можешь ты понять, какое это искушение?
Мириам взглянула в сторону: Энгбард наблюдал за Айрис зорко, как ястреб, с выражением то ли восторга, то ли восхищения в глазах. Или, может быть, это была горечь преданного близкими брата, который крепко держался за свою должность? Трудно сказать.
— А как ты встретила Морриса? — спросила она мать после минутной паузы.
— Он пришел в больницу. — Айрис улыбнулась своим воспоминаниям. — Собственно, в то время он писал для подпольной газеты и пришел посмотреть, не избита ли я полицией. Позже он выправил свидетельство о рождении — для меня и для тебя, то есть в том числе поддельные документы беженки из страны и фальшивые бумаги на удочерение, — когда мы переезжали с места на место. Я стала натурализовавшейся иностранкой: весьма полезное прикрытие. В те дни существовала целая подпольная железная дорога, особенно когда «климат» подполья стал ухудшаться, и мы воспользовались ею. А уж когда ФБР фактически перестало нас искать.
— Стало быть, я… я… — Мириам замолчала. — Я не приемная дочь.
— Да какая разница? — спросила Айрис, и в ее голосе слышалось недоумение. — Ты сама всегда говорила мне это. Так и говорила.
— Я просто в замешательстве, — призналась Мириам. Голова у нее шла кругом. — Ты была богата и могущественна. И отказалась от всего этого… вырастила дочь, заставляя ее думать, что она приемная, ушла в подполье, вела жизнь политических радикалов… и все только для того, чтобы улизнуть от родственников?
В разговор вступил Энгбард.
— Это уже ошибка ее матери, — решительно сказал он. — Надеюсь, ты встречалась с вдовствующей герцогиней. У нее всегда был утилитарный взгляд на потомство. Она использовала Патта как карту в покере, ради самых высоких ставок. Процесс переговоров, восстановление родственных связей между воюющими фракциями… Думаю, она так поступала отчасти со злости, чтобы убрать твою мать с дороги, но она не столь проста. Она не делала ничего, что служило бы только одной цели. — Его лицо было неподвижным. — Но ее не тронешь. В отличие от тех, кто пытался ослабить ее позицию убийством моей кузины и ее мужа.
