Хейл на пару мгновений замешкался с ответом, собираясь с мыслями. Наконец проговорил:
— А вам удалось повидать его перед смертью? Я знаю, вы покинули Сиэтл одной из последних и наведались сюда. Удалось ли взглянуть на него в последний раз?
— Удалось, — кивнула она. — Он лежал вон в той задней комнате — на собственной кровати, под простыней, перепачканной рвотой, от которой в итоге и задохнулся. Ни следа посещения доктора, да он и не приходил, судя по всему. Я вообще не уверена, что в те дни, в разгар эвакуации, кому-то по силам было найти врача.
— Значит, он был мертв — и в доме никого?
— Никого, — подтвердила она. — Парадная дверь оказалась взломана, но при этом притворена. Кто-то с почтением уложил его на кровать, это врезалось мне в память. Тело прикрыли простыней, а возле кровати оставили его винтовку и жетон. Но он был мертв, окончательно и бесповоротно. Гниль не поставила его на ноги, спасибо Господу и на том.
Хейл строчил в блокноте, подбадривая собеседницу голосом. Карандаш порхал по бумаге.
— Как думаете, это сделали заключенные?
— Это вы так думаете, — сказала она. Интонация не казалась обвиняющей.
— Предполагаю, — отозвался он, хотя от уверенности захватывало дух.
Брат того заключенного рассказал ему, что жилище Мейнарда они оставили в полном порядке и ничего там не тронули. По его словам, тело уложили на кровать, а лицо прикрыли. Все эти подробности не всплывали ни в досужих разговорах, ни в официальных расследованиях по делу о Великом Побеге. А их за прошедшие годы хватило с лихвой.
— А затем… — с надеждой на продолжение начал он.
— Я вытащила его за дом и похоронила под деревом, рядом с его старым псом. Пару дней спустя пришли двое из городской полиции и выкопали его обратно.
— Чтобы знать наверняка?..
Она крякнула.
— Чтобы знать наверняка, что он не сбежал из города на восток; что Гниль не оживила его; что я зарыла его там, где показала им. Выбирайте сами.
Закончив погоню карандаша за словами, он поднял глаза:
— Что вы сейчас сказали насчет Гнили? Неужели они так быстро поняли, чего от нее ждать?
— Поняли. Они почти сразу смекнули, что к чему. Не все жертвы Гнили поднимались на ноги, но уж если поднимались, то выходили на охоту в считаные дни. Но по большому счету власти хотели убедиться, что Мейнард не ушел безнаказанным. А когда поняли, что им уже до него не добраться, бросили на заднем дворе. Даже не позаботились о погребении. Оставили под деревом, и все. Пришлось хоронить во второй раз.
