Именно тут возникает сюжет публикуемого ныне в русском переводе романа — «пропущенное в священных книгах место» или, как принято говорить в иудаизме «мидраш». Сами по себе образы Иосифа Аримафейского и других персонажей романа занимают в Евангелий чрезвычайно мало места. В Евангелии от Иоанна мы, к примеру, находим следующее (после того как один из воинов, которому Церковное Предание дало имя Лонгин, копьем пронзило Ему ребра и тотчас истекла кровь и вода): «После сего Иосиф из Аримафеи — ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, — просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса, и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим, — приходивший прежде к Иисусу ночью, — и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в том саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко». (Иоанн, 19, ст. 38–42). Почти то же рассказано в Евангелии от Луки (лишь не упомянут Никодим, а о Гробе Господнем сказано, что он бы «высечен в скале»); в Евангелии от Марка появляется дополнительная деталь разговора Пилата с Иосифом Аримафейским (Никодим также не упомянут): «Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил: давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу» (Марк, 15, стр. 44–45). Еще меньше деталей излагает Евангелие от Матфея, за которым, как считается, стоит написанный на арамейском языке оригинал. Словом, пишущий о снятии Христа и положении во гроб обычно должен опираться не на Писание, но на Церковное Предание, — а вот оно-то как раз изобилует деталями, которые во множестве использовал в своем романе Робер де Борон, все же недостававшее дополнил силой таланта и духовного зрения. Есть основания думать, что изложенная де Вороном история ниоткуда б цельном виде заимствована не была: он лишь, как вазу из черепков, сложил все известное ему, недостающее же «экстраполировал».
В канонических Евангелиях отсутствует почти все: имена благоразумного и неблагоразумного разбойников, семейные дела Понтия Пилата (коптская церковь канонизировала не только его, но и его жену, чье имя Прокла известно лишь по весьма поздним апокрифам, в которых утверждается, что она признала в Иисусе Спасителя и пыталась за него заступиться), история Агасфера, отказавшегося помочь Христу в несении Христа — в отличие от Симона Киринеянина, на которого есть точное указание в Евангелии от Матфея, история о собранных в слезницу (или чашу) крови и слезах Христовых, судьба Марии Магдалины, не говоря о подробной биографии Иосифа Аримафейского. Все это так или иначе отыскивается только в апокрифах и различных вариантах церковного Предания, хотя история о римском императоре, чьего сына Веспасиана исцелил плат Св. Вероники (собственно — Спас Нерукотворный) от. проказы, смотрится чистой сказкой. Современникам эта сказка, вероятно, говорила не об одном лишь Веспасиане.
