К тому же, как уже указывалось, Рюрик был далеко не первым скандинавским конунгом, который правил или пытался править в северной Руси. Почему же предание запомнило именно его, а не предшественников? Видимо, он не только собирал дань, но и принес народу какую-то пользу и подтолкнул развитие процесса, который стал частью государственного строительства. Конечно, я не ясновидящая и не утверждаю, что именно моя версия правильная. Даже археологи во многих случаях не могут утверждать определенно, не имея достаточных данных. Я лишь рассказываю, на что я опираюсь в своих выводах и почему меня не устраивает привычная схема событий.
Так кто же он был, «наш» Рюрик, который не Ютландский? И что такого он успел сделать? Я себе это представляю примерно так. Однажды, осенним вечером 893 года, когда в Ладоге выпал первый снег…
893 год, поздняя осень, Ладога
Стейн сын Бергфинна приехал в Альдейгью в самом начале зимы. И сразу получил весьма неожиданное предложение.
— Пойдешь с нами кур воровать?
— Воровать кур? — Стейн уже довольно хорошо знал словенский язык и все же подумал, что не расслышал или чего-то не понял.
К тому же он никак не ожидал, что воровать домашнюю птицу его позовет дочь местного хёвдинга. Уж ей-то зачем — своих кур полно. Вон они, под всеми лавками сидят, высунув головки. Домагость Витонежич, ладожский воевода, всегда был не беден, а в последние несколько лет, судя по обстановке дома, и вовсе разжился — появились у него и тканые ковры на бревенчатых стенах, где раньше висели только мохнатые медвежины, и кубки из белесого и зеленоватого мутного стекла на столе. Прежние глиняные сосуды, вылепленные женщинами хозяйской семьи, сменились бронзовыми кувшинами, а в кувшинах заплескался не мед и не пиво, а настоящее греческое вино! Меха здесь никогда редкостью не были, но отделка узорного шелка и серебряные пуговицы на рубахе воеводы, пестрые стеклянные бусы на шее у дочери и жены говорили о том, что хозяин имеет выход к богатым торгам востока и юга. Еще полтора года назад, когда Стейн со своим дядей по матери, Вестмаром Лисом, приезжал сюда в последний раз, ничего этого не было.
— Ну да. Кур. Можно и петухов, но только где он не один. Я знаю, где можно брать, не промахнемся, — смеясь, заверила Велемила и потом наконец пояснила: — Это у нас обычай такой. Сварожий день сегодня,[2] вечером пировать будем, а для пира полагается кур не покупать и не приносить, а красть! Понял теперь?
