Наконец длинный, как будто резиновый день закончился, и Вета побрела домой, забыв даже попрощаться с попавшейся на пути директрисой. И снова та не удивилась и не сделала никакого замечания, просто хмыкнула понимающе и переглянулась с вышедшей в коридор Ларисой.
Та в ответ развела руками, тогда директриса вздохнула и нахмурила брови, задумавшись о своем, сугубо личном. Но, сделав над собой усилие, вышла из раздумий и официальным голосом напомнила Ларисе о запертых окнах и включенной сигнализации. Лариса пожала плечами.
Все гримасы и телодвижения сотрудников остались Ветой не замеченными.
В этот день врач Ольга Васильевна Королькова дежурила вторую смену подряд. Она должна была смениться минувшим утром, но ее сменщик Вася Стуков позвонил и хриплым, простуженным голосом сообщил, что совершенно разболелся и никак не может выйти на работу.
– Как тебя угораздило простудиться в такую хорошую погоду? – укоризненно проговорила Королькова.
– Пива холодного выпил и кондиционер в машине включил… – признался Вася.
Ольга Васильевна по непонятной причине испытывала к Стукову почти материнские чувства. Искать замену было уже поздно, она вздохнула и осталась на вторые сутки, благо дома ее никто не ждал: с мужем они развелись много лет назад, а дети выросли и разъехались.
Теперь уже вторые сутки ее дежурства подходили к концу. Стоял третий час ночи, самое трудное время для смертельно усталого, невыспавшегося человека. В отделении было тихо, и Королькова прилегла в ординаторской, чтобы хоть немного поспать.
Но заснуть ей не удалось: неожиданно зазвонил местный телефон.
Звонили из приемного покоя, незнакомый голос сообщил, что доставили тяжелого больного по их профилю и просили спуститься, встретить пациента и проследить за его доставкой в отделение.
Ольга Васильевна зевнула, потянулась и пошла на первый этаж.
Как ни странно, в приемном покое никого не было, только полосатая кошка Матрена спала на батарее.
– Эй, кто здесь есть? Где наш больной?! – крикнула Королькова, заглядывая в окошко приемной.
Там было пусто. Она прошла по коридору и увидела около лифта каталку, на которых лежал накрытый простыней человек.
– Да что же это такое! – возмущенно проговорила Ольга Васильевна, подходя к каталке. – Как так можно – оставить тяжелого больного без присмотра?
– Действительно, безобразие! – отозвался ей низкий насмешливый голос.
Простыня отлетела в сторону, и человек на каталке приподнялся.
Это был рослый мужчина лет сорока с пронзительными темными глазами и седой прядью в густых черных волосах. Он был полностью одет – черные джинсы, черный свитер, черные ботинки – и выглядел вполне здоровым.
