Вета безуспешно вслушивалась, но больше ничего не слышала, кроме прерывистого хриплого дыхания.
Она отстранилась от старухи и увидела, что та снова лежит с закрытыми глазами, почти не подавая признаков жизни.
Что это было? Предсмертный бред? Или вообще ей померещился этот бессмысленный шепот?
Впрочем, такой ли уж бессмысленный?
Теперь Вета вспомнила, что в кабинете у Глеба Николаевича стояло старинное бюро с отделанной малахитом крышкой. Эту крышку украшала бронзовая фигурка, наполовину женская, наполовину змеиная. Бронза от старости тоже позеленела. Покойный профессор называл эту фигурку Хозяйкой Медной горы…
Очень может быть, что у него в этом бюро был тайник. И Мефодьевна права – нужно этот тайник проверить, в нем Глеб Николаевич мог хранить что-то важное…
– Батюшку ей надо! – вторглась в Ветины мысли соседка Мефодьевны по палате. – И рубаху надо чистую, не в этой же помирать!
Вета взглянула на Мефодьевну.
Та была одета в застиранную казенную рубашку с черным больничным штампом на груди. И правда, нужно принести ей из дома чистую одежду. Умирает она или нет, но Мефодьевна всегда была аккуратна и чистоплотна, и ей наверняка неприятно лежать в чужом.
Вета встала и хотела уйти, но в это время в палату вошла женщина-врач в голубом крахмальном халате с озабоченным и строгим лицом.
– Вы – родственница Руслановой? – спросила она у Веты строгим неодобрительным голосом.
– Чья? – переспросила Вета растерянно, но тут же вспомнила, что Мефодьевна и правда была однофамилицей знаменитой певицы военного времени.
– Ну, не совсем родственница… – проговорила она неуверенно.
– Так вот, не совсем родственница, полис надо принести! Причем как можно скорее!
– Полис? Какой полис? – переспросила Вета. Она сегодня как-то медленно соображала.
– Ну да, страховой полис! Надеюсь, вы знаете, что это такое? А то доставили ее без полиса, без вещей, как лицо бомж… скажите спасибо, что мы ее вообще приняли!
– Я принесу! – торопливо уверила Вета врача. – Я обязательно найду ее полис. А как вообще она…
Вета не договорила фразу – она не решалась прямо спросить, действительно ли Мефодьевна умирает.
– Трудно сказать… – раздражение ушло из голоса врача, из ее взгляда, она была теперь просто усталой, замотанной, невыспавшейся женщиной. – Трудно сказать, потеря крови небольшая, но у нее черепно-мозговая травма, а это непредсказуемо. По-всякому может повернуться. С другой стороны, сердце очень здоровое, так что шансы есть. В общем, сейчас главное для нее – покой…
