Алькальд набрал на сейфе код.
— Это фигня, — сказал он, — я им всем выдам винтовки.
Вслед за ними в кабинет вошел полицейский. Алькальд протянул ему несколько банкнот:
— Возьми на каждого еще по две пачки сигарет.
Когда они снова остались одни, обратился к судье Аркадио:
— Как вам все это нравится?
Судья задумчиво ответил:
— Рискованно.
— У них челюсть отвиснет от удивления, — сказал алькальд. — И кроме того, мне кажется, эти несчастные пацаны в толк не возьмут, с чем им эти винтовки есть.
— Может быть, они немного растеряны, — допустил судья, — но это у них скоро пройдет.
Судья ощутил пустоту в животе и только с большим усилием сумел подавить в себе чувство страха.
— Будьте осторожны, лейтенант, — как бы про себя сказал он. — Не завалите дело.
Алькальд с загадочным видом потащил судью из кабинета прочь.
— Не дрейфьте, судья, — выдохнул он ему в ухо. — Патроны-то у них будут только холостые.
Когда они спустились во двор, освещение было уже включено. Под грязными электрическими лампочками, вокруг которых клубилась мошкара, призывники пили лимонад, прохаживались из конца в конец по двору, где после дождя еще не высохло несколько луж, а алькальд отеческим тоном втолковывал им, какое задание предстоит выполнить в эту ночь: их выставят попарно на перекрестках главных улиц и они имеют право открыть огонь по любому человеку — будь то женщина или мужчина, — если он после троекратного требования не остановился. Алькальд призвал их к смелости, стойкости и осторожности. После полуночи их покормят. Выразил надежду, что с Божьей помощью все пройдет без эксцессов, а население городка сможет достойно оценить эти усилия властей, направленные на поддержание мира и порядка.
* * *
Падре Анхель поднялся из-за стола, когда часы на башне начали отбивать восемь. Он выключил свет во дворе, запер дверь на засов и осенил требник крестным знамением: «Во имя Господа Бога». Где-то далеко, в чьем-то дворе, прокричала выпь. Задремавшая в прохладе коридора, рядом с клетками, прикрытыми темными тряпками, вдова Асис услыхала второй удар часов и, не открывая глаз, спросила: «Роберто уже приехал?» Сидевшая у двери на корточках служанка ответила, что он лег спать еще в семь. Чуть раньше Нора Хакоб приглушила звук радиоприемника, и теперь ее вниманием завладела нежная музыка, долетавшая, казалось, из чистого и уютного места. Чей-то голос, настолько далекий, что мнился совсем призрачным, выкрикнул, казалось у самого горизонта, какое-то имя; словно в ответ, собаки подняли лай.
