Моисей стал что-то говорить о зверях и фокусниках, однако у алькальда была своеобразная точка зрения на приезд цирка. Вытянув ноги, алькальд взглянул на носки ботинок.
— Городок наш идет по пути прогресса, — сказал он.
Сириец перестал обмахиваться.
— Знаешь, на сколько я сегодня наторговал? — спросил он алькальда.
Тот не рискнул угадать, подождал, что скажет сириец.
— На двадцать пять сентаво! — воскликнул торговец.
В этот миг алькальд увидел: телеграфист развязывает мешок с почтой и отдает корреспонденцию доктору Хиральдо. Алькальд подозвал к себе телеграфиста, взял свою корреспонденцию, — официальная почта приходила в особых конвертах. Он сломал сургучную печать: обычные правительственные материалы. Когда закончил читать полученную почту, набережная преобразилась: на ней уже громоздились тюки с товарами, корзины с курами и загадочный цирковой реквизит. Время близилось к вечеру; алькальд, вздохнув, встал:
— На двадцать пять сентаво.
— На двадцать пять сентаво! — тотчас отозвался сириец звонким голосом.
Доктор Хиральдо наблюдал за разгрузкой судов до самого конца. Он указал алькальду на мощную, похожую на жрицу неизвестного культа женщину с несколькими браслетами на руках. Тот не был склонен обращать на нее особого внимания.
— Наверно, дрессировщица, — бросил он.
— В определенном смысле вы правы, — сказал доктор, обнажив два ряда острых зубов, которыми, казалось, он аккуратно откусывает каждое слово. — Это теща Сесара Монтеро.
Алькальд отправился дальше. Он посмотрел на часы: без двадцати пяти четыре. У ворот казармы ему доложили, что приходил падре Анхель, ждал его полчаса и обещал вновь прийти в четыре.
Оказавшись снова на улице и не зная, чем заняться, алькальд увидел в окне кабинета зубного врача, подошел к нему и попросил огонька. Тот дал прикурить и посмотрел на еще опухшую щеку алькальда.
— Я чувствую себя уже хорошо, — сказал алькальд и открыл рот.
Дантист посмотрел в рот и заметил:
— Нужно поставить несколько коронок.
Алькальд поправил револьвер на поясе и решительно заявил:
— Я еще к вам как-нибудь зайду.
Лицо зубного врача не дрогнуло.
— Заходите когда хотите, может быть, и мое желание исполнится: дадите дуба в моем доме.
Алькальд похлопал его по плечу.
— Не дождетесь, — весело сказал он. И, высоко подняв руку, добавил: — Мои зубы — превыше всех партий.
* * *
— Значит, под венец ты не идешь?
Жене судьи Аркадио сидеть было неудобно, — раздвинув ноги, она ответила:
— Нет, падре, на это нет никакой надежды. Даже сейчас, когда я вот-вот должна родить.
