— Очень даже может быть, что твоя амнезия связана с физическими повреждениями. И ничего нельзя предугадать. Может, через час-полтора ты будешь знать намного больше. Давай послушаем музыку? Она отвлечет тебя от плохих мыслей.
Эмма предпочла бы разговор с ним. Она хотела узнать, что он думает и чувствует, и наконец выяснить, почему он тогда назвал тот поцелуй большой ошибкой.
Когда они подъехали к зданию полиции, Эмма сделала глубокий вдох. Такер открыл перед ней дверцу машины.
— Ты готова? — спросил он, внимательно глядя на нее.
Эмма кивнула и вышла, опираясь на его большую руку. Сильная и горячая рука Такера согревала Эмму даже изнутри. Она была рада, что он сейчас рядом и ей не придется переживать все это одной.
Такер провел ее в шестиэтажное здание, где их направили в кабинет Роя Комптона. Высокий, широкоплечий мужчина открыл дверь, поздоровался с Такером, потом с Эммой и представился. В комнате находился еще один человек, которому на вид было лет за пятьдесят. У него были такие же темно-рыжие волосы и зеленые глаза, как у Эммы. Она абсолютно ничего не почувствовала, увидев его, никакого проблеска не появилось в ее памяти, и ей стало не по себе.
— Шериф Мэлоун, Эмма, это — Роберт Франц.
Взгляд мужчины стал разочарованным и печальным. Он покачал головой.
— Нет, это не моя дочь, не моя Эмма.
У Эммы перехватило дыхание, сердце бешено билось. Он не знает ее, значит, они опять не выяснят, кто она на самом деле. И только тут она заметила, что этому человеку тоже нелегко, он страдал, видимо, не меньше, чем она. Эмма села на диванчик рядом с ним.
— Простите, что я не та, кого вы ищете, мистер Франц. Я очень надеюсь, что вы ее найдете, найдете очень скоро.
Глаза Роберта Франца стали влажными.
— А могу и никогда не найти, если она не захочет. Она говорила, что я разрушу ее жизнь, если буду все время управлять ею. Может, она была права.
— Но вы ее отец. И что бы там ни было, пройдет какое-то время, и она захочет увидеть вас снова. Я уверена, что вы ее найдете.
Мужчина посмотрел на Эмму, потом кивнул так, словно ее слова дали ему хоть какую-то надежду.
По дороге в Омаху Такеру было не по себе от вопросов Эммы, а теперь, на обратном пути, ему было не по себе еще больше, оттого что она все время молчала. Ее молчание очень беспокоило его. Она особенная женщина. Как она сумела справиться с собой, со своим разочарованием и в то же время утешить другого человека! Ведь сама Эмма еще очень молода — ей наверняка немного за двадцать. В свои тридцать семь он казался себе стариком по сравнению с ней.
