— По-прежнему. Врач говорит, тошнота через пару месяцев пройдет. Я встречалась с юристом.
— Ну и?..
— Он не видит никаких проблем, если только мы абсолютно уверены в том, чего хотим. Предложил еще подумать, а потом, где-то через месяц или около того, он сможет начать оформлять бумаги. Ты в самом деле хочешь усыновить малыша? Так трудно растить ребенка одной. Потому-то я…
Сердце Лексы сжалось. Дэни говорила с такой болью! Лекса всей душой ненавидела человека, который бросил сестру, отказавшись ей помогать.
— Ну что ты, солнышко, ведь у меня совсем иное положение. Неплохой постоянный доход, медицинская страховка. Да ты и сама бы со всем справилась, если бы только захотела. Папа помог бы тебе.
— У меня не получится, — голос Дэни задрожал, — а вот ты сильная. До сих пор в голове не укладывается, как ты сумела встать на ноги без папиных денег.
— Я сама сделала выбор. Но ты можешь попросить его о помощи.
— Не хочу воспитывать ребенка одна. Поверить не могу, что ты этого хочешь.
Лекса обожала свою маленькую сестренку и старалась оградить от всех бед с тех самых пор, как умерла их мать.
— Ты уже сказала папе?
— Нет. Еще нет. И ты не смей.
— Не скажу. Но тянуть с этим не стоит.
— Я сообщу ему. Как-нибудь при случае. Заранее знаю, что он мне ответит. Я должна выйти замуж, чтобы сохранить честь семьи. Глупость какая! Роб и слышать не хочет о свадьбе.
— Ты не встречалась с ним?
— Встречалась. И мы снова повздорили. Господи, Лекса, я так люблю его, а он и не думает на мне жениться. Я рассказала ему о твоем желании усыновить ребенка, а он решил, что ты сумасшедшая.
Лекса отлично понимала, что делает. И едва ли ее можно было назвать сумасшедшей. Врач-гинеколог вынес свой вердикт: рожать она не сможет. Вот уже два года она жила с этим грузом, о ее болезни знала только Дэни. Когда Лекса услышала о беременности сестры и о ее решении отказаться от ребенка, она тотчас ухватилась за необыкновенный шанс.
— Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
— Лучшей старшей сестры себе и вообразить невозможно. И мамой ты станешь замечательной: сколько себя помню, ты всегда обо всех заботилась.
— Остановись, а то я зазнаюсь! — Лекса посерьезнела. — Ты должна делать то, что лучше для тебя. Я желаю тебе счастья. Поняла?
Дэни глубоко вздохнула.
— Поняла. — Помолчав мгновение, она спросила: — В следующую субботу приедешь?
— Приеду. Где-то в половине двенадцатого — двенадцать.
— Чем раньше, тем лучше. Ты единственная, с кем я могу сейчас говорить.
