4 сентября, 1864.
Полночь. Слишком поздно, чтобы засыпать, слишком рано, чтобы просыпаться. Свечи горят на моей прикроватной тумбочке, отбрасывая зловещие мерцающие тени.
Я преследуем одной мыслью. Прощу ли я когда-нибудь себя за то, что не нашёл Розалин раньше, чем стало слишком поздно? И почему она — та, которую я клялся забыть — всё ещё в моём разуме?
Моя голова разрывается. Корделия всегда у дверей, приносит настойки, таблетки, порошки из трав. Я беру их, притворяясь выздоравливающим ребёнком. Отец и Деймон наблюдают за мной, когда думают, что я сплю. Знают ли они о ночных кошмарах?
Я думал, женитьба — участь худшая, чем смерть. Я был неправ. Я ошибался в стольких вещах, в слишком многих вещах, и всё, что я могу делать сейчас — это молиться о прощении и надеяться, что как-нибудь, когда-нибудь, я смогу собрать силы из глубин моего существования и снова твёрдо ступить на правильный путь. Я сделаю это. Я должен. Для Розалин.
И для неё.
Сейчас я потушу свечи, надеясь, что сон — подобно смерти — быстро поглотит меня.
— Стефан! Пора вставать! — воскликнул отец, громко хлопнув дверью моей спальни.
— Что? — я сделал усилие, чтобы сесть, не особо понимая, какой на улице час или какой сегодня день или сколько времени прошло после смерти Розалин. День сливался с ночью, и я никогда не спал по-настоящему, лишь проваливался в ужасающие сны. Я ничего не желал есть, кроме тех бесполезных отваров, которые Корделия продолжала приносить, подавая мне их с ложки, чтобы убедиться, что её стряпня будет съедена. Она готовила жареного цыплёнка, гибискус или наваристый бульон, который она называла "отваром страдальца", по её словам, после него я должен был почувствовать себя лучше. Нечто подобное, на этот раз напиток, она оставила на прикроватной тумбочке. Я побыстрее выпил это.
— Собирайся. Альфред поможет тебе подготовиться, — сказал отец.
— Собираться куда? — спросил я, свешивая ноги над полом. Я доковылял до зеркала. У меня была лёгкая щетина на подбородке, а рыжевато-коричневые волосы стояли дыбом. Глаза были красными, а ночная рубашка висела на плечах. Я выглядел ужасно.
Отец стоял позади меня, оценивая мою реакцию.
— Ты возьмёшь себя в руки. Сегодня похороны Розалин, и для меня и Картрайтов очень важно, чтобы мы были там. Мы хотим показать, что должны объединиться вместе против зла, бичующего наш город.
Пока отец болтал о демонах, я думал о своей первой встрече с Картрайтами. Я всё ещё чувствовал ужасную вину. Всё усугубляли мысли о том, что нападения не случилось бы, если бы я ждал Розалин на крыльце вместо того, чтобы проводить время зря в кабинете с Кэтрин. Если бы я находился снаружи, ждал Розалин, я бы увидел, как она идёт через поля в своём розовом платье. Может, я мог бы также умереть вместе с ней, и ей не пришлось бы встречаться со зверем из ночных кошмаров в одиночестве. Пусть я и не любил Розалин, но я не мог простить себя за то, что не находился там, чтобы защитить её.
