Он уже давно ходил на занятия и вообще продолжал учебу исключительно по инерции и ради желания «не светиться» слишком рано. Присутствуя на уроках трансфигурации и зельеделия, Гарри развлекался тем, что решал учебные задачи при помощи классической магии, и тут же мысленно искал параллельное решение в магии другой.
Уроки же ЗОТИ поднимали Поттеру настроение на целый день: описываемые там темные заклинания, черная магия и опасные существа, все эти «Круциатусы», проклятья, банши с вризраками и загрыбастами, вызывали у него приступы безудержного веселья – настолько нелепыми они казались, прямо как «коза» пальцами младенцу.
Раз в два-три дня он, дождавшись темноты, покидал гриффиндорскую спальню уходил в Запретный Лес для того, что сам для себя назвал «погружением во тьму». Вот и сейчас Поттер неслышной тенью приблизился к облюбованному им месту – укромному уголку, затерявшемуся посреди бескрайней чащи, закрытому с трех сторон обросшими мхом и лишайником громадными валунами. Постелив на ковер опавшей хвои свою мантию, Гарри выпрямился и достал меч, который всегда носил с собой сзади за поясом, уменьшенный до размера танто – сорокасантиметрового самурайского ножа. Вытянув руку вперед, он мысленно потянул за воображаемую «ниточку», снимавшую заклинания уменьшения - и оружие, слегка толкнувшись в руку, мгновенно обрело свой изначальный облик и размеры.
Скрестив ноги по-турецки, Гарри уселся на мантии и положил меч на колени. Выдвинув лезвие на ширину пары ладоней, он привычно положил на него руку, слегка сжав клинок пальцами. Острейшая кромка легко вошла в плоть, боль слегка стегнула по нервам, и по зеркальной поверхности меча поползла темная струйка крови, тут же впитавшись в железо. На стали меча вспыхнули и медленно погасли три иероглифа, знакомая струя холода прошила руку, отдалась в голову, и Гарри выпал из течения времени. В его представлении он словно сунул голову в темный, бесконечный поток, позволяя ему свободно течь сквозь разум.
***
Гарри очень хорошо помнил свое самое первое «погружение», объяснившее очень и очень многое.
Тогда его будто шибануло обухом по голове, и Поттер очнулся внутри гигантской полой четырехгранной пирамиды. Она повторяла египетские пирамиды лишь формой, будучи внутри абсолютно пустой. Откуда-то сверху струился неясный красноватый свет, а внутреннюю поверхность старого, как само время, храма, сплошь покрывали едва различимые неведомые символы, испещряющие вулканическое стекло стен мириадами насечек.
