Также обращаю особое внимание, что контакт фантомной
субстанции конструктов с биологическими тканями разрушителен для последних. Непосредственное
соприкосновение кольчонов и волют с людьми не допустимо ни при каких обстоятельствах.
При угрозе прямого контакта с фантомной субстанцией следует укрывать людей в закрытых
убежищах, не обязательно герметичных: субстанция обладает свойствами вязкого
геля и не проникает в узкие щели. Субстанция не оказывает негативного
воздействия на материалы и сенсоры наших тяжелых фантомов.
Дополнительная гипотеза: возможно, использование средств
дистанционного сканирования, таких как радары и гравилокаторы, привлекает малых
конструктов. Косвенным подтверждением является известная от информаторов
привычка волют при первой возможности атаковать радиолокаторы и мощные
передающие радиостанции. Предположение будет проверено на практике по мере
возможности.
Конец информационного сообщения".
04.36.1231. Хёнкон
Отсюда, с башни бывшего диспетчерского пункта порта, вид на
бухту открывался великолепный. Стоящее в зените солнце блестело на поверхности
моря мириадами золотых брызг. Снаружи стояла жара, но здесь, внутри, остывшие
за ночь бетонные конструкции и чудом уцелевшие стеклопакеты поддерживали относительную
прохладу. Мариси любил подниматься сюда. Если прищурить глаза и попытаться не
видеть тянущиеся внизу грязные запущенные пирсы и провалившиеся крыши ангаров,
можно представить перед внутренним взором былую славу Хёнкона. Огромные
контейнеровозы-мастодонты, медленно движущиеся по рейду, плавучие подъемные
краны, перекладывающие бревна с массивных сухогрузов на прибрежные транспорты,
шустрые пассажирские паромы, деловито спешащие во всех направлениях между Колуном,
Поддой, Лантой и окрестными островами, треугольники парусов на яхтах далеко в
море...
Но прошлое не вернуть. Сейчас на горизонте маячат только две
точки: крейсеры-наблюдатели, которые Кайнань и Ценгань непонятно зачем держат
на границе территориальных вод Хёнкона. Бывших территориальных вод не
существующей больше страны. Мертвой страны, наглухо отрезанной от остального
Могерата непроходимой стеной гор. Опозоренной навсегда страны, чей король
вместе с правительством бежал в Ценгань одним из первых...
Давняя боль кольнула сердце, но еле слышно, как сквозь
толстый слой ваты. Восемь лет. Восемь лет позора и унижения. Восемь лет среди
нескольких тысяч рыбаков, контрабандистов и пиратов: всех, кто остался от трех
миллионов населения самого крупного до Удара порта-государства в мире.
