Хранитель опускается на колени перед телом женщины. Одной
рукой она все еще сжимает горло, словно пытаясь прикрыть рану, на лице застыло
выражение ужаса и отчаяния. Глаза неподвижно смотрят в черное небо. Мужчина
осторожно дотрагивается до ее лба кончиками пальцев.
– Ты сдохнешь у меня, мразь! – сквозь зубы обещает он
неизвестно кому. – Ох, сдохнешь!
"Фарлет, напоминаю о необходимости самоконтроля. Ты
перевозбужден. Люди в таком состоянии допускают ошибки, о которых потом жалеют
всю жизнь".
– Мне и без того есть, о чем жалеть до самой смерти и еще
немного после нее, – по-прежнему сквозь стиснутые зубы огрызается Хранитель. –
Не беспокойся, я себя вполне контролирую.
"Реанимация кандидата завершена. Достоверность в пределах
нормы. Фарлет, с юга приближаются два потенциальных свидетеля, время опасного
сближения – двадцать пять секунд. Напоминаю, что задернутые занавески не
спасают от прямого столкновения. Необходимо немедленно покинуть сцену".
Хранитель еще раз касается лба мертвой женщины пальцами,
опускает кончики пальцев ей на веки и замирает.
"Не стоит. При осмотре сцены криминалист наверняка обратит
внимание на закрытые глаза. Фарлет, я понимаю твои чувства, но..."
– Ни хрена ты не понимаешь! – морщится Хранитель. – Вещдок
сделал?
"Требуемый предмет синтезирован и находится в приемном боксе
уже семь минут. Установить на местности?"
– Разумеется, – кивает Хранитель, поднимаясь.
Легкий хлопок, и по земле катится мятый бумажный листок.
Ветерок подхватывает его и, словно развлекаясь футболом, метко забрасывает
между двумя полуприжатыми к земле ветками шиповника.
– Что у тебя там? – машинально интересуется Хранитель.
"Справка об освобождении на имя Перебойщикова Жака
Петровича".
– Главарь, что ли? – Хранитель засовывает руки в карманы и
медленно идет к машине. – Не забудь меченого сохранить, он еще понадобится.
"Забывчивость мне не свойственна. Десять секунд до опасного
сближения с потенциальными свидетелями".
– Зануда же ты, Робин, – качает головой Хранитель. Он
садится в операторское кресло челнока, и дверь затягивается за ним, словно
ряска на болотном омуте. В тот момент, когда двое мужчин в перепачканных
малярных робах приближаются к фонарю и замирают, рассматривая два тела, почти
невидимая тень скользит над кустами и окончательно растворяется во тьме.
Паренек, скорчившийся на земле, с трудом разлепляет глаза,
со стоном ощупывая рану на два пальца ниже ребер.
23.10.1581, понедельник
