— Понимаю, но все же скажите, что вы о ней знаете.
— Умоляю вас, сударь, пошлите за ней; пусть она сама слышит ваши вопросы и мои ответы.
— Нет, скажите.
— Сударь, вы меня погубите.
— Не бойтесь. С нынешнего дня вы больше не под ее властью. Еще на этой неделе вы будете переведены в монастырь Святой Евтропии, близ Арпажона. У вас есть добрый друг.
— Добрый друг? Я такого не знаю.
— Это ваш адвокат.
— Господин Манури?
— Он самый.
— Я не думала, что он еще помнит обо мне.
— Он виделся с вашими сестрами, был у архиепископа, у старшего председателя суда, у ряда лиц, известных своим благочестием. Он внес за вас вклад в монастырь, который я вам сейчас назвал, и вам остается провести здесь всего несколько дней. Итак, если вам известны здесь какие-нибудь непорядки, вы можете, не навлекая на себя неприятностей, довести их до моего сведения. Вас к этому обязывает святой обет послушания.
— Я ничего не знаю.
— Как! Разве они не прибегали к особо крутым мерам по отношению к вам после того, как вы проиграли процесс?
— Они считали и должны были считать мой отказ от обета тяжким грехом и потребовали, чтобы я испросила прощения у господа.
— Но в каких условиях было испрошено прощение, вот что мне хотелось бы знать.
И, произнося эти слова, он покачивал головой и хмурил брови. Я поняла, что только от меня зависит отплатить настоятельнице, хотя бы частично, за все удары плетью, которые я нанесла себе по ее приказанию. Но это не входило в мои намерения. Старший викарий, убедившись, что он ничего от меня не узнает, удалился, предложив мне держать в тайне то, что сказал о моем переводе в арпажонский монастырь Св. Евтропии.
Когда почтенный викарий вышел в коридор, оба его спутника обернулись и поклонились мне очень приветливо и ласково. Я не знаю, кто они, но да сохранит им господь их мягкосердечие и сострадательность, столь редкие у людей их звания и столь необходимые тем, кому вверяются слабости человеческой души и кто ходатайствует о милосердии божием.
Я полагала, что г-н Эбер занят тем, что утешает, расспрашивает или наставляет какую-нибудь другую монахиню, но он снова пришел в мою келью.
— Откуда вы знаете господина Манури? — спросил он меня.
— По моему процессу.
— Кто вам его рекомендовал?
— Супруга председателя суда.
— Вам, должно быть, часто приходилось совещаться с ним во время вашего дела?
— Нет, сударь, я с ним редко виделась.
— Как же вы сообщали ему нужные сведения?
— Несколькими записками, составленными мною собственноручно.
