Дело было даже не в словах, которые он слышал, а в том, что он
видел: очень уж близко друг к другу стояли эти двое. И Анна не уходила. И на Мика жалко было смотреть.
Анна: Мик. Ты должен это преодолеть. Должен. Иначе катастрофа.
Мик: …когда-нибудь вспоминаешь?
Анна: Нет! Стараюсь забыть. Изо всех сил.
Мик (неразбочиво).
Анна: Да, но это было не вчера. Шесть лет! Тут, в нормальной жизни, это большой срок. Шесть лет назад у меня еще не было Бенджи.
Мик: …именно… каждый день… каждый…
Анна: Не хочу этого слышать.
Мик стоял, засунув руки в карманы, и смотрел вниз. Дэнни ждал, что вот сейчас Анна уйдет, но она не уходила. Она прикрыла ладонями голову малышки и зажмурилась. Дэнни точно знал, о чем она сейчас думает, он чуть ли не слышал ее мысли: ей хочется бежать, но нельзя, надо как-то все уладить, что-то сделать, иначе все полетит к черту — и Ховард узнает. О чем? Видимо, о том, что шесть лет назад Мик трахал его жену.
Анна шагнула ближе к Мику и, глядя ему в лицо и по-прежнему прикрывая от солнца детскую головку, проговорила: Давай просто ему скажем.
Мик ответил не сразу. Что ты такое говоришь? — первая его фраза, которую Дэнни расслышал целиком. Губы у Мика побелели.
Анна: Он сильный, он выдержит. Конечно, будет тяжело, но потом, думаю, все устроится.
Мик: Нет. Нет. Нет. Нет. Нет! Ты слышишь меня?
Ну хорошо! Нет. Слышу.
Мик метался под деревьями, будто не мог остановиться… глотку себе перережу… Думаешь, шучу?
Анна: Ладно, расслабься. Я просто предложила.
Мик: …никогда в жизни… Не верю, что ты…
Мик, ну хватит уже.
Мик перестал метаться и снова смотрел на нее молча.
Анна: Придумай тогда ты, как быть. Что мне делать, по-твоему? Если ты и дальше будешь так же себя вести и устраивать такие сцены, он все поймет. И уверяю тебя, тогда уж точно будет хуже.
Мик: Не надо ему ничего говорить.
Думаешь, мне самой этого хочется? Господи, да мне бы в голову такое не пришло, но только… Послушай, у меня дочь спит на руках, а я тут с тобой… Да черт возьми!
Мик: …говори тише.
Анна заплакала. Дэнни смотрел на них с изумлением. Оказаться свидетелем такой сцены! Он не верил ни своим глазам, ни ушам, ничему — и уж тем более не пытался разобраться в сумбуре собственных ощущений. Он испытывал:
1. жалость к Ховарду, который даже не догадывается, что его жена и его лучший друг дурят его по полной программе;
2. удовлетворение оттого, что в жизни Ховарда не все так прекрасно, как казалось;
3. еще большую жалость к Ховарду, потому что легко жалеть человека, у которого в жизни не все прекрасно;
