Внутри лавки он обошел старинный лук (это его он видел с улицы через окно) и указал на застекленную карту в деревянной раме, висевшую высоко на стене. И хорошо, что высоко, снизу не достать. Все получилось просто идеально: хозяйка кивнула и вышла в подсобку, оставив Дэнни одного. Дэнни тут же метнулся к окну и умыкнул один из выложенных в витрине охотничьих ножей, которые он успел заметить, когда разглядывал свое отражение в стекле. Секунда — и нож скользнул во внутренний карман куртки.
Приятная тяжесть слегка оттягивала левое плечо, и это успокаивало Дэнни, как иногда успокаивает стук собственного сердца. Лезвие и легло плашмя как раз напротив сердца.
Вернувшись со стремянкой, хозяйка установила ее и начала взбираться наверх. Когда она дотянулась до карты, ее тощие ноги дрожали, а каблуки под ними покачивались. Конечно, было ясно, что все это спектакль и что она работает на Ховарда, но Дэнни на всякий случай все же придержал стремянку.
Сняв карту с гвоздя, хозяйка передала ее Дэнни и стала спускаться. Оказалось, что рамка не помещается под мышку и ее придется держать обеими руками. Бросив беглый взгляд на карту, Дэнни узнал цитадель, замок Ховарда с окрестными холмами и два города: один тот, где он находился сейчас — по крайней мере, церковь на картинке как будто была та же самая; второй, надо полагать, Скри-Чоу-Хамп.
Карта стоила сто долларов. Дэнни заплатил их наличными, мысленно простившись при этом с надеждой купить билет на самолет. Впрочем, надежды давно уже не осталось. Дэнни был в ловушке, в плену у Ховарда. И хорошо, что он наконец себе в этом признался.
Когда Дэнни вышел из лавки, на улице было совсем тихо. Он не спеша побрел обратно в сторону площади, держа карту двумя руками перед собой наподобие щита. Мальчишки, игравшие в футбол, разошлись, остался только один, постарше. Скользнув по Дэнни равнодушным взглядом, он отвернулся и продолжил методично набивать мяч — первый человек в этом городке, который не стал ему улыбаться.
Все-таки одно в детях хорошо: они не умеют фальшивить.
Дэнни закрыл глаза и стал слушать. Ему и не надо было смотреть: он по звуку мог восстановить каждое движение футболиста, работающего с мячом. Потому что он сам в свое время был классным футболистом.
Когда он снова открыл глаза, прошло уже несколько часов. Это было видно по тому, как косо и зримо, словно нарисованные, падали на холмы оранжевые лучи. Кругом было полно людей — даже больше, чем днем, когда Дэнни только спустился из замка.
