Девушка пожала плечами.
— Вы меня уже удивляете,— ответила она.
— Ну что же, начало положено,— воодушевился Дукалис— Давайте теперь познакомимся. Меня зовут Анатолий.
— А для чего это вам?
— Мне хотелось бы узнать вас поближе. Мы бы могли сходить куда-нибудь. Например, в ресторан.
— С какой целью?
— Пообщаться, послушать музыку.
— Извините, мне нужно отнести документы.
— Давайте, я вам помогу.
Медсестра внимательно посмотрела на старшего лейтенанта.
— Спасибо,— сказала она.— Вам нужно беречь силы. У вас и так, я слышала, их немного осталось.
Такого поворота Дукалис не ожидал. Он хотел как-то объяснить девушке, в чем дело, но не нашел слов. Улыбнувшись, сестра проследовала мимо него по коридору.
Стенгазета была давно готова. Уличные художники постарались на славу. Главным украшением ее стал портрет Мухомора, срисованный с фотографии, которую дал художникам Волков. Он не сразу продемонстрировал Ларину результат своей работы. Решил выждать пару дней, чтобы работа казалась более весомой.
Наконец Волков развернул стенгазету перед капитаном.
— Я не Репин,— сказал он,— как мог, так и нарисовал.
Удивленный Ларин рассмотрел газету.
— Да у тебя талант, Слава,— сказал он.— Тебе не в менты нужно было, а в Академию художеств!
— Дело не в таланте, Андрей.
— А в чем же?
Волков прищурился.
— Мне твои слова о частях тела отдела в самую душу запали. Без них я бы ничего сделать не смог.
— Главное, чтобы Мухомор это оценил. Давай я сам ему отнесу. Если что, пусть все шишки на меня летят.
С этими словами Ларин свернул стенгазету и пошел в кабинет Соловца.
— Что это у тебя? — спросил Соловец, увидев Ларина.
Ларин молча развернул на столе перед майором стенгазету.
— Я, конечно, не Айвазовский,— сказал он,— но раз надо, значит, надо. Вот посидел, набросал, как мог.
Соловец был поражен.
— Да... Лихо! — воскликнул он.— Не ожидал от тебя. Как это тебе удалось?
— Видишь ли, Георгич, я по твоему совету раскрыл Устав, прочитал про воспитательную работу, проникся,— и вот результат!
— Молодец, Андрюха! Отнесу это сам Мухомору. Если что, приму удар на себя.
Соловец направился со стенгазетой к Петренко.
— Разрешите, товарищ подполковник? — спросил он.
Мухомор оторвался от бумаг.
— Входи,— сказал он.— Что у тебя?
— Вот, принес стенгазету.
— Ну, показывай.
Соловец развернул стенгазету перед Мухомором.
— Так...— оценивающе сказал тот.— Работа проделана большая. Сам рисовал?
— Я осуществлял общее руководство, товарищ подполковник.
