— А что будет, если я не подпишу эту бумагу? — с наивным видом спросил Рид капитана французской полевой жандармерии.
Тот в ответ только выразительно провел ребром ладони по горлу.
В результате всех этих перипетий Рид и Данн вместо передовой оказались в Кале. Они переночевали в переполненном отеле, пообедали и отправились побродить по Рю Руайаль — главной улице города.
День был чудесный. По улице прогуливались веселые, смеющиеся люди — рыбаки и их жены, солдаты, матросы. Возле киоска выстроилась длинная очередь: ждали лондонских газет, доставляемых пароходом из Фалкстона.
Вечером журналисты познакомились с двумя подвыпившими матросами. Через полчаса все четверо уже были закадычными друзьями. Матросы пригласили их в ночное кафе с музыкой и девочками. Приглашение, разумеется, было охотно принято. Кафе оказалось битком набитым солдатами, матросами и их случайными подругами.
К утру все разошлись. Только американцы с тремя солдатами и двумя девушками продолжали еще пить шампанское во славу французского оружия.
Данн настойчиво стремился выяснить, почему французы воюют.
— Потому что немцы напали на Францию, — ответил один солдат.
— Но немцы тоже думают, что на них напали французы!
— Да, это так. Я говорил с несколькими пленными.
— Так, может быть, они правы? — продолжал допытываться Данн.
— Мы сражаемся за родину, — пожал плечами француз. Другой солдат, уже немолодой, хвастливо заметил:
— Моего друга убили под Шарлеруа. И, клянусь богом, я обязательно отомщу этим проклятым пруссакам, как только доберусь до линии огня! Уж я-то знаю, как воевать… Шесть лет служил в Индокитае. Мы там создали прекрасную туземную армию, чтобы подавлять восстания.
Рид с интересом посмотрел на это живое олицетворение киплинговских героев.
Третий солдат, совсем молоденький и хрупкий, сказал с горячностью:
— А я социалист и воюю для того, чтобы уничтожить прусский милитаризм и освободить рабочий класс.
Риду стало до боли обидно и жалко этого паренька с приятным лицом, произносившего фразы, словно затверженный урок. Он отставил стакан и вмешался в разговор:
— Но ведь прусский рабочий класс воюет за то, чтобы сокрушить русский деспотизм.
— Да, это верно, пленные так говорят.
— Но что вы-то получите от уничтожения прусского милитаризма?
Первый солдат убежденно ответил ему:
— После этой войны никогда больше не будет войн.
— Никогда! — в один голос подтвердили двое других.
Солдат из Индокитая потребовал еще бутылку шампанского у засыпавшего на ногах официанта.
