«Познакомившись в С.-Франциско с семейством Сельфридж, я нашел все, что искал, — писал Макаров в дневнике. — Семейство — самое милое, с прекраснейшими правилами, с детскою скромностью; и в этом семействе все меня полюбили, как родного, радовались, когда я приезжал к ним, и скучали, когда я уезжал».
Дом Сельфридж посещался всеми офицерами эскадры, и все они могли наблюдать тактичное, исполненное достоинства поведение своего юного соотечественника. Сам адмирал отметил это. Когда в 1864 году прибыл приказ списать Макарова с «Богатыря», чтобы с почтовым пароходом отправить его в Николаевск, командир эскадры сказал ему:
— Все время вы вели себя хорошо; это доказывается уже тем, что вас все любили. Возьмите ваше поведение у Сельфридж: оно было прекрасно…
Попов говорил это «с большими расстановками, голос его был более мягок и нежен, чем когда-нибудь».
Адмирал и кадет поцеловались. «Я пошел прощаться в кают-компанию, — записал в дневник Макаров. — Грустно мне было, слезы не переставали литься ручьем, я даже не мог сказать: прощайте и только жал им руку».
Через два года Макаров писал: «Расставаться со своим судном гораздо больнее, чем расставаться с родным городом или с родительским домом. Проживя год в той же каюте, вы узнали товарищей, как самого себя, и, несмотря на их недостатки, вы их любите, как каждый любит себя, зная свои недостатки. Когда я прощался с «Богатырем» в 1864 г., оставаясь в Ситхи, я плакал целый день».
После отплытия «Богатыря» Макаров в ожидании нужного ему парохода занялся изучением нравов туземного населения Ситхи, описанием входов на рейд и собиранием материалов об экономическом состоянии края.
И в дальнейшем юноша не перестает зорко наблюдать за всем, что встречается на его пути. В Канайских угольных копях он поражается и негодует по поводу каторжных условий труда рудокопов и нищенского заработка их; на Кадьяке задумывается над судьбой алеутов, занимающихся с риском для жизни охотой на морского зверя ради жалких грошей, выплачиваемых им Российско-Американской компанией.
Подъезжая к Аяну, Макаров испытал еще неизведанное им удовольствие. Капитан пассажирского парохода «Александр II», на котором Макаров совершал свое путешествие, разрешил ему стоять четвертую вахту. Это привело юного кадета в восторг. «На «Богатыре» я стоял подвахтенным на баке, — записывал он в дневнике, — и ночью трудно было отстоять, а на «Александре», ходя ночью по палубе полным командиром и посматривая то на компас, то на паруса и переставляя их по усмотрению, время проходило почти незаметно».
