Козьма Прутков писал: «Народ подобен колбасе — чем его начинят, то он и носит». Никогда еще такой огромный аппарат не был поставлен на службу столь низменной цели.
В лице министра пропаганды Иозефа Геббельса Гитлер нашел виртуозного мастера демагогии, который представлял своего фюрера в средствах массовой информации. По его распоряжению в кинотеатрах перед каждым сеансом показывали сборник новостей «Ди дойче Во-хеншау», а режиссер Лени Рифеншталь создала зачаровывающие документальные ленты о партийных съездах нацистов.
«В 1938-1939 годах между министерством пропаганды и ОКВ было заключено «Соглашение о ведении пропаганды во время войны», по которому пропагандистские кампании, сопровождающие важнейшие операции на фронте, были признаны полноценным средством ведения войны».
Г. Л. Розанов писал: «Геббельс сам не убивал, не душил людей в газовых камерах, но кровь каждой жертвы немецкого фашизма была и на нем. Среди фашистских главарей он более чем кто-либо другой содействовал превращению значительной части великого немецкого народа, внесшего замечательный вклад в сокровищницу мировой культуры и науки, в орудие для осуществление кровавых грабительских планов гитлеровцев».
Вплоть до самого крушения фашистского рейха Геббельс выступал в качестве неугомонного барабанщика войны. «Война ужасна? Пустые слова! — провозглашал он. — ...Война — это простейшая форма утверждения жизни». Когда гитлеровцы развязали агрессивную войну, Геббельс объявил немецкому народу, что это «одна из величайших истребительных войн в мировой истории, вернее, самая великая, гениальная по плану, головокружительная по темпу, небывалая по результатам».
Последний раз доктор Геббельс собрал руководство своего ведомства в развалинах имперского министерства пропаганды, когда до капитуляции оставались считанные дни. Геббельс, скрестив на груди руки, сказал: «Господа, почему вы работали со мной? Теперь вам придется заплатить за это своими головами». Этот безжалостный цинизм был присущ Геббельсу до самой смерти. Он относился к своим подчиненным, как к одноразовым шприцам — использовал и, за ненадобностью, выбрасывал. Далее Геббельс сообщил присутствующим, что «его семья не покинет столицу рейха, что бы ни произошло». Этот намек на самоубийство, наверно, не был для присутствующих сюрпризом.
Магду Геббельс вопрос о том, как сохранить волю и силы в последние дни Третьего рейха, не волновал. Скорее всего она думала о том, что вряд ли она поступила правильно, когда вышла замуж за колченогого Геббельса. В то же время, будучи фанатичной нацисткой, она не подвергала сомнению решение мужа покончить жизнь самоубийством. Однажды она заявила: «Мы жили для национал-социалистической Германии, и мы с нею умрем».
