Я подошел к Гитлеру и стал говорить о необходимости его жизни для Германии, что есть еще возможность попытаться прорваться из Берлина и спасти его жизнь.
«Зачем? — возразил Гитлер. — Все разбито, выхода нет, а бежать — это значит попасть в руки русских... Никогда бы не было этой страшной минуты, Раттенхубер, — продолжал он, — и никогда бы я не говорил с вами о своей смерти, если бы не Сталин и его армия.
Вы вспомните, где были мои войска... И только Сталин не позволил мне выполнить возложенную на меня свыше миссию...».
... В 10 часов вечера в приемной Гитлера собрались: генералы Бургдорф и Кребс, вице-адмирал Фосс, личный пилот Гитлера генерал Баур, штандартенфюрер Бец, оберштурмбанфюрер Хегель, личные слуги штурмбанфюреры Лин-ге, Гюнше и я.
Он вышел к нам и сказал буквально следующее: «Я решил уйти из жизни. Благодарю вас за добросовестную честную службу. Постарайтесь вместе с войсками вырваться из Берлина. Я остаюсь здесь».
Прощаясь, он пожал каждому из нас руку, и еле волоча ноги, с поникшей головой ушел к себе.
Спустя несколько минут Гитлер позвал меня, Линге и Гюнше и еле слышным голосом сказал нам, чтобы трупы его и Евы Браун были сожжены. «Я не хочу, — сказал Гитлер, — чтобы враги выставили мое тело в паноптикум».
... Наступило 30 апреля. ...Примерно часа в 3-4 дня, зайдя опять в приемную Гитлера, я почувствовал сильный запах горького миндаля. Мой заместитель Хегель с волнением сказал, что фюрер только что покончил с собой.
Должен признаться, что несмотря на то, что я был подготовлен к этому испытанию, оно все же меня глубоко потрясло, и я в бессилии опустился в кресло. В этот момент ко мне подошел Линге, он подтвердил известие о смерти Гитлера, заявив при этом, что ему пришлось выполнить самый тяжкий приказ фюрера в своей жизни.
Я удивленно взглянул на Линге. Он пояснил мне, что Гитлер перед смертью приказал ему выйти на 10 минут из комнаты, затем снова войти, обождать в ней еще 10 минут и выполнить приказ. При этом Линге быстро ушел в комнату Гитлера и вернулся оттуда с пистолетом «Вальтер», который положил передо мной на столе. По специальной внешней отделке я узнал в нем личный пистолет фюрера. Теперь мне стало понятно, в чем заключался приказ Гитлера.
Гитлер, видимо, усомнившись в действии яда, в связи с многочисленными впрыскиваниями, которые на протяжении длительного времени ему ежедневно производились, приказал Линге, чтоб тот пристрелил его после того, как он примет яд. Линге стрелял в Гитлера
