Геринг прочитал обвинительный акт одним махом. Это было почти то, что он ожидал.
Чуть не до самого последнего дня процесса Геринг последовательно выставлял напоказ свою верность Гитлеру — верность до гробовой доски. Он клеймил каждого, кто осмеливался критиковать фюрера. О себе же говорил, что прах его будет помещен в мраморной урне в какую-нибудь усыпальницу национальных героев.
«Кто знает, не рождается ли в эту минуту где-нибудь в Германии человек, который отомстит за наше унижение».
По его мнению, у государственных деятелей были одно право и одна обязанность: «Использовать каждый благоприятный случай и каждое обстоятельство к выгоде собственного народа и страны. С помощью любых методов и любыми средствами. Все остальное — болтовня».
Самые звездные дни для Геринга настали, когда собственный защитник вызвал его в качестве свидетеля. Такой вариант разрешался регламентом трибунала.
Герман Геринг начал выступать 13 марта 1946 года.
«Я по-прежнему не признаю правомерность этого суда, — сказал он тюремному психологу Джильберту перед началом заседания. — Я мог бы сказать, как Мария Стюарт, что могу быть судим только судом пэров. Отдавать руководителей чужого государства под иностранный суд — случай в истории уникальный по своей бесцеремонности».
Четыре дня он подробно излагал историю национал-социалистической партии, отношения с Гитлером, свою деятельность на протяжении почти четверти века. Причем придавал каждому эпизоду, каждой беседе, о которой рассказывал, особую выразительность.
Альберт Шпеер, бывший министр вооружения и боеприпасов, а теперь тоже подсудимый, вспоминал:
«Видеть его (Геринга. — Прим. авт.) . лишенным всех регалий и драгоценных побрякушек, ведущим свою последнюю защиту перед трибуналом, после всего его могущества, блеска и напыщенности было захватывающим».
Все дни выступлений он пытался оправдать фашистское государство, немецкий народ и, конечно, себя. Он признал свою роль в создании гестапо, но отверг обвинение в том, что смотрел сквозь пальцы на злодеяния гестаповцев и эсэсовцев. Свои действия он оправдывал патриотизмом и верностью Гитлеру.
Английский член трибунала Биркетт после выступления Геринга заметил в своих записях: «Совершенно очевидно, что на скамье подсудимых оказалась личность выдающаяся, хотя и направленная на зло.»
Никому не хотелось, чтобы Геринг покинул зал суда героем. Все считали, что главный обвинитель от США Джексон снимет с него ореол мученика и поставит Геринга на место, которое этот злодей заслуживает. (В скобках замечу, что Джексон, будучи членом Верховного суда США, не имел высшего юридического образования, но был талантливым юристом.) Однако этого не произошло. Все, кто следил за поединком между Джексоном и главным из оставшихся в живых лидеров германского рейха, пришли к выводу, что Джексон с задачей не справился. Он слабо знал факты, которыми оперировал, а его вопросы были составлены так, что Геринг устроил настоящее шоу. Он пускался в долгие рассуждения и его трудно было остановить. Драматическое сокрушение Геринга не состоялось. Джексон в гневе швырнул свои наушники, а лорд-судья Лоуренс вынужден был объявить перерыв.
