– «Хотя бы не вреди» – и это уже добро? – возражаю я, хоть и знаю его пристрастие к парадоксам.
– Наша общая цель в чем? Чтобы происходило как можно меньше зла. Значит, чтобы быть полезным обществу, достаточно ему не вредить, не расталкивать локтями окружающих, когда идешь к своей цели. И это уже будет первая ступень добра. Вторая ступень – когда человек достигает личного блага, принося пользу обществу. По-моему, эта позиция – самая доступная, самая распространенная. Бескорыстия здесь особого нет, но есть чистая совесть. И наконец – самая высшая ступень добра: когда человек не преследует никаких личных целей, не ждет ни вознаграждения, ни благодарности, а делает добро по внутренней потребности, потому что не может иначе. Эту позицию я и называю добротворчеством.
– Но именно такой человек и получает большую нравственную выгоду?
– Нравственность и выгода? – возмущается Амирэджиби. – Нет, это несовместимые понятия!
Такая вот категоричность. Мой вопрос оказался как бы вне системы его координат. Порой у меня возникает ощущение, что при нашей беседе присутствует третий – сам Дата Туташхиа, и это он отвечает на вопросы.
– Каждого нормального человека, – продолжает Амирэджиби, – обязательно мучает духовный голод. Ему необходимо ощущать, что не напрасно он живет на свете, и эту истину он каждый день должен себе подтверждать и доказывать. То есть в духовной пище человек нуждается не меньше, чем в хлебе насущном. А самый верный путь добыть пищу духовную – это добротворчество, участие в судьбах других людей. И знаете, в отношении пищи духовной наш социалистический закон «Кто не работает, тот не ест» действует безотказно. К духовному «котлу» общества просто так не присосешься. Кусок своего духовного хлеба не «урвешь» из чужих рук, не «достанешь» с черного хода.
На замечание о том, что людям, живущим по законам добротворчества, куда тяжелее приходится, чем другим, кто и не помышляет о добре, слышу ответ:
– Злым жить легче, чем добрым? Может быть. Но за свою жизнь я не видел, чтобы злой человек был счастлив.
– А вы счастливы, Чабуа Ираклиевич?
Лицо его становится необычайно серьезным:
– С таким удовольствием на свете живу, вы даже представить себе не можете. И, знаете, мне ужасно везет в жизни. Да, где бы я ни был, мне всегда необъяснимо везло. Говорю это и не боюсь сглазить судьбу.
...Одну легенду из жизни Амирэджиби не могу не вспомнить. Мне рассказывали о ней многие люди, а потом подтвердил и он сам. Было это в 1968 году – врачи обнаружили у Амирэджиби рак горла. Он приехал в Москву. После консилиума у врача с больным состоялся такой разговор: «Немедленная операция, или вы умрете». – «Нет, я не умру». – «Умрете в течение полугода. Гарантирую вам». – «А я гарантирую, что проживу по меньшей мере четыре года, – они мне нужны, чтобы закончить роман». От операции больной наотрез отказался. Врач посмотрел на него как на сумасшедшего... То, что Амирэджиби выжил, было, конечно, чудом. Впрочем, не единственным чудом в жизни этого человека.
