— Баю-бай, мальчик спай… — пела она слабым голосом песенку, которую сама, должно быть, выдумала.
Одна из женщин вдруг заплакала. Молодая мать испуганно взглянула на нее, прошептала:
— Не надо… не надо… он спит. Вовочка, ты спишь? Скажи маме: здравствуй, мама! Здравствуй, Вовочка, здравствуй, сыночек…
Плечи ее задрожали. Может быть, она помешалась? Костя боялся смотреть на нее.
Наконец показалась пристань. Лодка причалила. На пристани их встретили Теляковский, Слава и Михайлюк.
3
Костя со страхом ждал, что Слава спросит его о матери и сестренке. Но Слава ни о чем не спросил. Он сразу увидел, что среди спасенных их нет.
Промокших, продрогших детей начали переодевать в сухое, использовав для этого имущество детского сада, которое осталось на пристани. Женщинам переодеться было не во что. Они отошли за угол пристанского склада, сбросили с себя все, выжали и опять надели. После этого все, предводительствуемые Теляковским, направились вверх, к прибрежной дороге.
Семенцов что-то тихо сказал Михайлюку и кочегару, которого уже звал запросто Васей, потом нагнулся к Теляковскому. Тот выслушал его, сделал утвердительное движение головой. Семенцов вместе с Михайлюком и кочегаром вернулся на пристань.
Костя и Слава вели малыша, спасенного Костей. Идти в гору ему было трудно. Костя взял его на руки. Вероятно, это движение напомнило малышу о матери, он встрепенулся, испуганно позвал: «Мама!» — и заплакал.
— Сейчас пойдем к маме, — пытался успокоить его Костя.
Но мальчуган продолжал звать сквозь слезы:
— Мама! Я хочу к маме…
Вышли на дорогу. Она выглядела пустынной. Никто больше не ехал и не шел по ней. Справа лежало море, слева в темноте смутно рисовался город, а в небе по-прежнему стояло дымное зарево.
Несколько минут все прислушивались: не едет ли кто? Все понимали, что долго ждать нельзя, и оставаться здесь опасно. Одна молоденькая мать с мертвым ребенком на руках была безучастна ко всему. Она то наклонялась к ребенку, то выпрямлялась, и тогда было видно ее бледное лицо и блестевшие в темноте глаза.
Две женщины собрались уходить пешком, когда послышалось отдаленное дребезжание. Вскоре показалась повозка, груженная домашним скарбом, а в повозке мужчина.
Теляковский шагнул навстречу, поднял руку. Но, должно быть, владельца повозки уже не раз пытались остановить таким способом. Он приподнялся, хлестнул лошадей.
— Стой! — крикнул Теляковский своим громыхающим, будто из железа сделанным голосом.
