— О, нет, спасибо. Просто мне показалось, я узнал в останках несушку нашей молочницы.
Аррога насупил брови.
— Не думаю, что вы предпочтете узнавать в останках своих односельчан. Мне доложили, что вы местный священник. Это так?
— Да, мое имя Фроско. Прихожане просили меня… Если это возможно… — бормотал священник, краснея.
Утирая салфеткой рот, стратег раздумывал.
— Скажите мне вот что. Ваша… то есть, наша церковь учит, что миром правит Провидение. Означает ли это, что там, — он поднял указательный палец, — уже известно, кто одержит победу?
— Нам неизвестно, что там известно, — пробормотал Фроско так, что его никто не расслышал.
— Что? Что вы сказали?
— Представьте, что актерам предстоит разыграть пьесу. Роли расписаны, конец известен. Но кому какую придется сыграть роль — зависит от актера, от его способностей, от его таланта.
— От актеров зависит только, хорошо или плохо будет сыграна пьеса. Но если в финале ее — поражение, то какая польза в том, что мои солдаты поведут себя на поле боя достойно? Красивая смерть красит только победу.
Генерал, в чье лицо он вглядывался, произнося эту фразу, хмуро опустил глаза. Фроско возразил:
— Быть может, роль победителя еще свободна, актер не назначен.
— Что ж, тогда молитесь, чтобы эта роль досталась мне.
— Одной молитвы мало, стратег, — сказал Фроско значительно суровей, чем планировал.
Аррога сжал кулаки. В столице он не позволил бы с собой так разговаривать.
— И вы это говорите мне? Что ж, действительно, несправедливо. Я указал, что делать вам, следовательно, вы имеете право дать указание мне. Итак, я вас слушаю.
— Мы верим в Провидение, но во что верит наш враг? Чтобы победить врага, надо знать, во что он верит.
— На границе действуют мои разведчики, я передам им ваше пожелание, — сказал Аррога, не скрывая сарказма, — теперь извините, меня ждут дела. И я распоряжусь, чтобы… чтобы на обед мне подали чего-нибудь постного и не из вашего огорода.
— Благодарю, — чуть склонил голову Фроско и развернулся к выходу.
По пути в деревню его нагнал посыльный.
— Стратег просил передать вам это, — сказал посыльный и протянул священнику железный медальон на толстой цепи.
— Что это? — изумился Фроско, взвешивая на ладони весьма увесистый предмет, занявший его ладонь целиком.
— Сняли с шеи пленного трульфа.
— А я смогу с ним побеседовать?
— С трульфом? Если стратег позволит. И если трульф согласится говорить.
— Передайте господину стратегу мою просьбу. Мне бы очень хотелось поговорить с пленным.
