— Итак, Мил, — сказал Гэбриел, — после обеда я уезжаю.
— Уезжаешь? — уныло переспросила я.
— Продолжу сражаться с силами зла и спасать мир от КАКА, — весело ответил он.
— Прекрати злорадствовать, Гэбриел, — осадила его бабушка. — Некоторым из нас придется остаться в этой культурной пустыне.
Да, на благодарную гостью она не похожа. Сэм откашлялся и произнес спокойным тоном:
— Бабушка, я просто уверен, что ты будешь очень рада, когда у тебя появится собственный садик. Представь, ты сама сможешь выращивать овощи!
Кусочки мяса с кровью оставили лужицу темной жидкости на моей тарелке. Пока другие были заняты едой и не смотрели, я собрала ее кусочком хлеба, а потом быстро сунула влажный комок в рот, смакуя роскошный солоноватый привкус крови.
— Сэмюэл, — обратилась к внуку Эдна, — овощи — это хорошо, но я здесь ни при чем. К тому же я не планировала проводить оставшиеся годы за работой в огороде.
Мне вдруг захотелось прийти на выручку к Сэму.
— Я хочу разбить такой садик, чтобы вы всегда могли срезать цветы для званых обедов и вечеров.
Эдна подняла взор к потолку.
— Зачем выращивать цветы, если их можно купить?
— Зачем готовить, если можно питаться фаст-фудом? — парировала я.
Тут Гэбриел поднялся и сказал:
— Ну хорошо, я пожалуй пойду, пока дамы еще не скрестили ножи.
Мы все попрощались с Гэбриелом. Когда он крепко обнял меня, я прошептала:
— Будь осторожен, Гэбриел!
— Я же занимаюсь безопасностью, малышка, — прошептал он в ответ. — У меня сумасшедшие способности к этому делу.
Он меня рассмешил, но я ему верила. Мне стало стыдно, что я усмотрела кулинарные соображения в его словах о том, что меня нужно откормить. Я буду скучать по нему.
Когда мы были заняты десертом — мясистыми и сочными вишнями бинг, — на пороге возник Освальд с каким-то темным чемоданчиком в руках.
— Это тебе, Милагро, — провозгласил он. Поставив чемоданчик на стол, Освальд открыл его, демонстрируя маленькую серую пишущую машинку. — Она отличная и работает прекрасно.
Серебряные буковки на хитроумном приспособлении складывались в слово «Оливетти».
— Ты, наверное, шутишь. Неужели ты предполагаешь, что я смогу работать на этом пережитке прошлого?
— Да, Освальд, — согласилась Эдна. — Как можно хоть что-нибудь написать на этом приспособлении? Уверена, ни одно достойное внимания литературное произведение не может быть написано на такой рухляди.
Ой, какая же она все-таки вредная! Чтобы насолить ей, я сказала:
— Извини, Освальд. Я ведь никогда раньше не работала на пишущих машинках. Она чудесная. Просто классная.
