— Здравствуйте, — процедил он с британским акцентом, даже не удостоив меня взглядом.
— Здравствуйте? — передразнила я его акцент. — Когда это мы стали англичанином? Господь любит утку!' [9] — Я понятия не имею, что обозначает это выражение, но мне почему-то очень захотелось произнести его. — Если ты забыл, в Америке мы здороваемся иначе.
— Я был рад побеседовать с вами, — сказал Себастьяну старикан и отошел чуть в сторону, так чтобы можно было подслушивать.
Себастьян протянул мне руку и — вы не поверите! — сказал мне следующее:
— Я Себастьян Беккетт-Уизерспун. А вас зовут?..
Этой фразой он без сомнения завоевал премию Ф.Т. Барнума! У меня было одно желание: исколоть его десертной вилочкой до такого состояния, чтобы он походил на сито.
— Если ты сейчас же не прекратишь, Себастьян, клянусь, я сделаю все, чтобы этот вечер стал самым страшным кошмаром в твоей жизни.
Он побледнел и перешел на тихий шепот:
— Страшным кошмаром?! Ты даже не представляешь, сколько гадостей ты уже натворила! Что ты здесь делаешь?
— Я очень близкая подруга Кэтлин, — ответила я, напустив на себя важность. — А если точнее, я ее литературный консультант.
— Хочешь сказать, что это ты посоветовала ей устроить прием? — изумился сбитый с толку Себастьян.
— Ой, спустись с небес на землю! — огрызнулась я. — Неужели ты думаешь, мне нравится твой роман, воспевающий кровосмешение? Конечно же нет!
Тут до меня дошло, что это не самое тактичное замечание, особенно если я намерена реанимировать наше общение.
— Ты что, критикуешь меня? Ты же вообще пишешь политические ужастики! — фыркнул он. — Кровища, чудовища и утомительные политические проповеди в пользу левых. Полный отстой!
Конечно, я уже не испытывала к Себастьяну былого уважения, но почему-то мне стало очень обидно.
— Ты говорил, что тебе нравятся мои рассказы! — ляпнула я, вместо того чтобы заткнуться, изо всех сил отгоняя воспоминания о первых неделях нашего знакомства. И о том, что я чувствовала, глядя, как он, улыбаясь, идет навстречу по университетскому городку, а ветер сдувает челку с его лба.
— Говорить-то я говорил, а вот думал совсем другое.
— Ты хоть когда-нибудь говорил то, что думал, Себастьян?
Ну вот, как будто и не было тех долгих месяцев, которые прошли с момента нашей последней встречи. Тогда меня переполняли невообразимые эмоции: мне хотелось плакать, кричать и в конце концов бросить Себастьяну в лицо все, что я так и не смогла ему сказать. Но я не сделала ничего такого, а он взял и вычеркнул меня из своей жизни. Самое ужасное — это случилось в тот момент, когда мы изучали Мильтона, и, естественно, я принялась искать объяснение своим страданиям в «Потерянном рае». В результате я получила «отлично» за курсовую работу, хотя было ясно, что гораздо правильнее было бы потратить время на поиски дельного совета в журнале «Космополитен».
