Следующей по списку была Мерседес. Судя по всему, она считала, что мне не помешает пожить за городом. Она прочитала мне лекцию о том, что для того чтобы достигнуть цели, нужно много работать, заметила, что быть творческим человеком — не значит таскаться по вечеринкам и проводить время с красивыми мальчиками, напротив — необходимо по-настоящему усердно и самоотверженно трудиться. Будучи постоянно в долгу у Мерседес, я пообещала ей не расслабляться.
К тому времени, когда я закончила разговаривать, Гэбриел уже ушел.
— Разве вы не хотите позвонить своим родителям и сказать, что вы уехали? — поинтересовался Сэм.
Я пожала плечами:
— Не так чтобы очень.
Взглянув на свои уродливые chancletas' [32], я сказала:
— Одежда.
— Хотелось бы, чтобы сначала вы прошли медицинский осмотр и мы смогли убедиться в вашем добром здравии, — проговорил он. — А потом можно будет купить одежду.
В моем воображении возникла сцена торжественного шопинга на неприличную сумму в духе «больная красотка». Я кручусь, демонстрируя дизайнерскую одежду, а Сэм потягивает эспрессо и одобрительно кивает. Работающие за проценты продавцы улыбаются, восхищаясь моим стилем и способностью тратить чужие деньги.
Внезапно на пороге материализовалась Эдна.
— Вы же не поедете в таком виде, верно? — довольно грубо спросила она.
Это было смешно, потому что моя мать Регина неоднократно спрашивала у меня то же самое.
— Если бы вы могли одолжить мне что-нибудь, какую-нибудь юбку или…
— Неважно, — оборвала она меня. — Поехали.
— Спасибо, бабушка, — поблагодарил Сэм.
Я колебалась.
— А разве мы не должны опасаться Себастьяна и его людей?
— О, со мной вы не пропадете, юная леди, — заявила Эдна и погладила рукой свою сумочку.
— У вас есть пистолет?
— Нет, у меня есть телефон и здравый смысл. Уверена, вы понятия не имеете, что это такое, — сказала она и зашагала прочь.
Я пошаркала за ней. Испытывая неловкость, я радовалась тому, что Эдна наверняка чувствует себя еще хуже — ведь ей предстоит показаться со мной на людях. И это говорило о том, что я ее слишком плохо знала.
Когда мы, минуя кухню, направились на улицу через прихожую-прачечную, день уже клонился к вечеру. Эдна сняла с вешалки соломенную шляпку, а мне протянула заношенную парусиновую бейсболку оливкового цвета. Затем она взяла бутылочку с солнцезащитным лосьоном, стоявшую возле мойки, выдавила крем себе на руку и передала бутылочку мне.
— Спасибо, не надо. Я никогда не обгораю на солнце.
