Внезапно я почувствовал, что снова люблю того выродка, дядю Терри, и ответил:
— Он и был герой.
— Герой для мальчика — это его отец.
— Ты уверен?
Он посмотрел на вырезки и презрительно хмыкнул:
— Ты не можешь знать, что такое герой, Джаспер. Ты вырос в такие времена, когда это слово было обесценено и лишено всякого смысла. Мы стремительно превращаемся в нацию, состоящую исключительно из героев, которые не занимаются ничем, кроме как превозносят друг друга. Спортсменов и спортсменок мы героизировали всегда: стоило лишь хорошо пробежать за страну — и ты уже настолько герой, насколько быстры твои ноги. Но теперь, чтобы стать героем, достаточно оказаться в неудачное время в неудачном месте, как тот злополучный кретин, которого накрыло лавиной. Согласно словарю, он просто «оставшийся в живых», но в Австралии жаждут наречь его героем. И дела нет до того, что толкует словарь. Теперь все, кто участвовал в любой вооруженной стычке, тоже как на подбор герои. В прежние времена для этого требовалось проявить во время войны бесстрашие, теперь достаточно принять в ней участие. Участие и есть героизм.
— Какое это имеет отношение к дяде Терри?
— Он подпадает под последнюю категорию. Он просто убийца, но жертвы им тщательно избраны.
— Не понимаю.
Отец отвернулся к окну. По тому, как у него прыгали вверх и вниз уши, я понял: он разговаривает в своей странной манере, когда губы шевелятся, но звуки остаются внутри. Наконец он заговорил как обычно:
— Люди меня не понимают, Джаспер. И это хорошо, но раздражает, поскольку они считают, что я им понятен. Они видят только маску, которую я надеваю в обществе, а я, по правде говоря, за годы очень мало подправил персону Мартина Дина. Мазок здесь, мазок там, но в целом все осталось нетронутым. Персона, не личность! Но под застывшей маской зреет существо, которое становится все более безумным и выходит из-под контроля. Уверяю, сколько бы ни казалось, что человек тебе ясен, ты скорее всего его совершенно не знаешь, в то время как под оболочкой в нем много что изменяется, что-то в нем разветвляется, у него отрастают крылья, открывается третий глаз… Ты можешь просидеть с этим человеком бок о бок лет десять в офисе и не заметить перемен прямо у себя под носом. Если кто-то утверждает, что его друг нисколько не меняется, это значит, что он не способен отличить маски от истинного лица.
— О чем, черт возьми, ты рассуждаешь?
Отец подошел к моей кровати, взбил подушку, лег и устроился поудобнее.
