Первой же моей мыслью после всех водных процедур было напомнить Мати, в том числе кулаками, кто есть кто. Но так с друзьями не поступают, а он ведь повёл себя, как самый настоящий мой друг: пытался остановить меня, чтобы я не напился, ухаживал за мной, даже заживляющую инъекцию сделал. Кто бы ещё стал ухаживать за мной? Шон, который только и делает, что называет себя моим другом? Нет, я буду полным идиотом, если обижу своего единственного настоящего друга! Я обернулся полотенцем и, полный решимости поблагодарить Мати, распахнул дверь и сделал шаг в комнату.
Молодая азиатка, стоявшая посреди комнаты с пакетом в руках, вскрикнула от неожиданности. Я попятился назад, полотенце съехало с бёдер и упало на пол. Азиатка бросила пакет и выбежала из комнаты.
— Смотришься неплохо, — Прокомментировал Мати, который одевал новенькие брюки на диване. — В пакете одежда для тебя.
Я поднял полотенце и прикрыл стыдливое место, потом взял пакет, сел на диван и вытряхнул содержимое пакета на стол. Там оказались аккуратно сложенные серые брюки, зелёная рубашка и комплект нижнего белья чёрного цвета. Когда я развернул длинные большие трусы-шорты, Мати хихикнул.
— Бельё для настоящего англичанина, — Прокомментировал он.
— Родители Шона из Англии, — Машинально заметил я. — И зелёная однотонная рубашка — это в его стиле.
— Держись, мне вообще белая досталась. Если стесняешься, я могу отвернуться.
— Мне нечего стесняться, — Сказал я, хотя и почувствовал, как краснею.
Гордо отбросив полотенце в сторону, я натянул нижнее бельё и оделся. Мати с интересом разглядывал меня.
— Зачем ты на меня так смотришь? — Раздражённо спросил я.
— А зачем ты меня рассматривал?
— Ты же хотел покрасоваться, а я — человек скромный.
— Чего ты стесняешься?
— Я не стесняюсь.
— Стесняешься.
— Не стесняюсь! Ну ладно, стесняюсь. Чего ещё ты хочешь? Попу тебе показать?
— Тихо, не кричи, — Сказал Мати ласково, отчего я чуть не взорвался. — Ты боишься, что мужчина может желать близости с тобой?
— Ну да, наверное, — Я вдруг понял, что он прав, и всплеснул руками. — Я боюсь не только этого, но и того, что… — Я облизал пересохшие губы. — Ну что это может реально случиться со мной.
— Это естественный страх человека, воспитанного в обществе пуританской морали.
Мати приблизился ко мне и взял меня за руку, а я еле подавил в себе приступ панического страха и желание отдёрнуть руку. Мати посмотрел на меня, а мне вдруг захотелось убежать.
— Ты весь дрожишь, — Продолжил он, глядя мне в глаза. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Я — твой друг, ты можешь доверять мне. И как твой друг, я хочу смотреть на тебя, быть рядом с тобой в горе и в радости. Я хочу помогать тебе. Разве это плохо? Разве не об этом ты хотел со мной поговорить?
