Лукомцев рассматривал карту, разостланную на столе, поглаживал ладонью бритую голову.
- Да, - сказал он, - будем еще драться и в лесу. Однако ехать мне пора, засиделся. - Он дружески попрощался со всеми и, уже выходя, добавил: - А знаешь, Яков Филиппович, Черпачепко планчик-то твой все-таки поддерживает. Кое-что из него он присвоил и разрабатывает. Не обижаешься в смысле лавров?
- Обижаться не обижаюсь, - ответил Долинин, - но, если веночек получите, пришлите пару листиков!
- Каких листиков? - полюбопытствовал Терентьев.
- Обыкновенных, лавровых, с помощью которых когда-то чествовали героев, - объяснил ему Долинин.
- А на кой нам чужие? У меня их своих двести граммов, Яков Филиппович, - отозвался из-за перегородки Ползунков.
- Да что ты! - не удержался от смеха Пресняков. - Полфунта лавров! И в Древнем Риме позавидовали бы тебе, Алешка!
- Не смейтесь, товарищ начальник. С Яковом Филипповичем и на месяц этого не хватит. Ему во все сыпь перец, лавровый лист. Был бы уксус - давай и его.
- Свирепый, значит, мужчина!
- Не без этого!
Едва проводили Лукомцева до ворот, где его ожидала машина, едва возвратились в подвал, как шумно звякнули стаканы на столе, а за перегородкой сорвалась с гвоздя сковородка. Весь дом вздрогнул.
- Опять! - сказал Терентьев встревоженно. - Палят. А в каждом доме, поди, огонь на кухнях развели. Побегу...
Но немец бил не по поселку, а, как и несколько дней назад, снова по колхозу. Это был короткий и сосредоточенный огневой налет. В воздухе, вихляя между разрывами зенитных гранат, ходил корректировщик - "горбач".
Через несколько минут все стихло.
Тогда зазвонил телефон. Долинин услышал в трубке испуганный голос Леонида Андреича.
- Товарищ секретарь! - Юный бригадир, должно быть, впервые разговаривал по телефону, только несколько дней назад проведенному в правление колхоза. - Все машины разбиты. Все покалечено. Директор убит.
Вместе с Пресняковым и Терентьевым, который уже был на берегу, Долинин бросился к лодкам. Пожарники что есть сил наваливались на весла, за кормой двумя рядами крутились воронки, лодка скрипела и шла рывками. Пристали не к мосткам, а прямо уткнулись носом в песок.
На поляне, перед инвентарным сараем, где еще полчаса назад были выстроены почти окончательно готовые к пахоте под озимые тракторы, Долинин увидел полный разгром. Машины были разбросаны, опрокинуты, измяты, пробиты осколками. Они напоминали тот военный лом, какой Долинин встречал на дорогах, будучи среди партизан за линией фронта. Но машины - ладно. А что с людьми?
