А Козинцева боялся!
Боялся показаться дураком…
Тягот я от него натерпелся. Он часто бывал несправедлив, предвзят, невнимателен. Но он был крупный человек, я это всегда в нем чувствовал. Он с нами общался как с равными, не делая никаких скидок. Мы вынуждены были хотя бы пытаться дотянуться до заданного уровня. Становились на цыпочки. Я от этого очень уставал.
Положение мое в среде однокашников было неравное: я не видел картин, которые они видели, не знал того, что они знали. И я все что-то дочитывал, досматривал. Козинцев был настоящим Учителем. Это в особенности осозналось после его смерти, когда все мы стали немного бессовестнее…
Вот несколько его «афоризмов», взятых мной не из его книг, а из моих тетрадей, услышанных мною лично:
— Самый главный вред для искусства — мастерство.
— Точность — враг штампа.
— Опасайтесь всего, что похоже на вдохновение.
— Бойтесь слова «вообще».
— Проблема крупности плана — это проблема глаз.
— Формула «в жизни так бывает» не имеет отношения к художественной правде.
— Толстой мучился: не есть ли искусство — барская прихоть?
— Найти, открыть и показать, а не сочинить и придумать.
— Когда человеку трудно — он шутит или насвистывает. Это заметил Чехов.
— Плохо, когда все, наполняющее кадр, им и исчерпано. Кадр должен иметь корешки во все стороны.
— Стиль — есть пристрастие художника к материалу. Стилизация — взятая напрокат сумма приемов.
— От каждого актера нужно брать свое: от Смоктуновского — духовность, от Вертинской — ее восемнадцать лет.
— Делать из зрителя соавтора. Цепь ассоциаций нужно рвать. Пусть-ка он восстанавливает в своей голове целое.
— Бойтесь кадров «для настроения»…
Тут я прервусь. Учитель упрекал Марлена Хуциева за «настроенческие» кадры Москвы в его картинах. Теперь ясно — Учитель был неправ. Хуциев «документировал» время.
Мысли Козинцева в то время занимали два гения — Шекспир и Гоголь.
Про Шекспира он говорил, что тот исследовал жизнь на старом, ветхом материале — экранизировал и инсценировал старые сюжеты.
А прозу Гоголя называл выдающимся примером «авторского голоса».
Хрущева во главе страны не стало, но «оттепельное» настроение еще не выветрилось. Поэтому среди нас еще жило желание делать острое, социально-проблемное кино. Вокруг этого велись все разговоры на курсах, об этом мы мечтали, когда заглядывали в свое будущее. В этом была — теперь это бесспорно — главная цель Учителя: разбудить в нас гражданскую позицию, вырастить чувство ответственности.
