— А что у вас? — спросил Легковоспламеняющийся.
— Я, вообще‑то, не болен, — сказал Кляйнцайт. — Явился на анализы, что‑то вроде этого.
— Вы точно больны, — определил Легковоспламеняющийся. — По виду гипотенуза. И чуточку диапазона, возможно. Мочитесь в две струи?
— Ну, когда твое белье весь день перекручено… — смутился Кляйнцайт.
— Держитесь того же и впредь, — ободрил Легковоспламеняющийся. — Не падайте духом. Я, знаете ли, говорю по–немецки.
— Здорово, — сказал Кляйнцайт. — Я нет.
Легковоспламеняющийся вновь издал шипение.
— Только без обид, — сказал он. — Может, замечали, что люди с годами начинают выглядеть иначе. Меняются, похоже, одни болваны.
— Болваны, — сказал Кляйнцайт. — Ну да.
— Сначала болваны в витринах, — объяснил Легковоспламеняющийся, — потом люди.
— Никогда не думал, что кто‑нибудь, кроме меня, это замечает, — сказал Кляйнцайт. — Болванов, возможно, создает Бог. Человек создает людей.
Он скрестил ноги и нечаянно задел провод, который вел к монитору Легковоспламеняющегося. Штепсель вылетел из розетки, последний сигнальчик мелькнул и погас, экран стал черным.
— Господи, — произнес Легковоспламеняющийся. — Я пропал.
Кляйнцайт воткнул штепсель в розетку.
— Вы вернулись, — сказал он.
Вместе они стали смотреть на сигнальчики. Ужасно, думал Кляйнцайт. Если бы я смотрел на них постоянно, то обязательно пожелал бы, чтобы однажды они прекратили свой бег. Пик, сказало его сознание в такт сигнальчику. Пик, пик, пик, пик. Прекрати, приказал Кляйнцайт. Он лег на свою койку, и та вздохнула.
Мой, произнесла койка. Как долго я ждала тебя. Ты не похож на других, я никогда не испытывала ничего подобного.
В своем сознании Кляйнцайт увидел переход в Подземке.
Зачем? — спросил он.
Просто показываю, ответило его сознание.
Что? — спросил Кляйнцайт. Сознание не ответило. В его теле запел дальний рог.
Наша песня, сказала койка и сжала его в объятьях.
В квартире зеркало выглянуло наружу и не увидело ничьего лица. А существую ли я? — задумалось зеркало.
В конторе Кляйнцайта, на желтой бумаге человек толкал перед собой тачку, полную клади, и чувствовал в кармане тюбик с пастой «Бзик». Что это за Сизифов труд такой? — с ожесточением думал человек. И почему именно «Бзик»?
В магазине музыкальных инструментов глокеншпиль мечтал о переходе в Подземке.
