Вчерашнее ненастье не обошлось без жертв - я обнаружила это сегодня утром, когда по обыкновению прогуливалась в саду. Как будто мне шепнул что-то на ухо ангел-хранитель: обычно я просто обхожу вокруг дома, но тут мне вздумалось прогуляться до бывшего курятника, в котором нынче хранится навоз. И вот, когда я брела вдоль заборчика, который отделяет нашу землю от владений семейства Вальтер, я заметила на земле что-то темное. Сначала мне показалось, что это шишка – но она шевелилась. Я забыла очки в доме, и потому, только лишь пригнувшись пониже, увидела, что на земле лежит дрозд. Я принялась ловить его, рискуя поломать кости: стоило мне подобраться, он отпрыгивал все дальше. Будь я моложе, без труда изловила бы его, но теперь я слишком неповоротлива. В конце концов, мне пришла в голову гениальная мысль: я сняла с головы платок и набросила на птицу. И так, в платке, принесла ее домой и посадила в старую коробку из-под ботинок, положив внутрь старые тряпочки, и проделав в крышке дырочки, чтобы проходил воздух – одно отверстие сделала побольше, чтобы дрозд мог просунуть в него голову.
Покуда я все это пишу, он тут со мной на столе, я его еще не кормила, потому что он все никак не успокоится. Я чувствую, как он распереживался, и сама начинаю волноваться. Вижу его испуганный взгляд и не знаю, что делать. Если бы сейчас передо мной появилась фея – представь: яркая вспышка, и вот она стоит между плитой и холодильником, – знаешь, о чем я попросила бы ее? Я попросила бы у нее кольцо царя Соломона, то самое волшебное кольцо, надев которое, начинаешь понимать языки всех животных на свете. Тогда я могла бы сказать дрозду: «Не бойся, малыш, я человек, но желаю тебе добра. Я вылечу тебя и накормлю, а когда ты поправишься, отпущу тебя на волю».
Однако, вернемся к нашим разговорам. В прошлый раз мы расстались на кухне, после того как я рассказала тебе бесхитростную притчу о блинах. Наверное, ты рассердилась. Когда мы молоды, мы полагаем, что о важных вещах пристало рассуждать высоким штилем. Незадолго до отъезда ты спрятала под моей подушкой письмо, в котором пыталась объяснить, что именно не дает тебе покоя. Ты сейчас далеко, и я могу сказать тебе: кроме того, что у тебя на душе неспокойно, я больше ничего из того письма не поняла. Ты объясняла слишком расплывчато, неясно. Я человек простой, в мои времена все было иначе: белое называли белым, а черное черным. Я верю, что все трудности можно преодолеть, если открыто проживать каждый день, стараясь видеть мир таким, каков он есть на самом деле - а не таким, каков он, по чьему-либо мнению, должен быть. Если мы избавляемся от хлама, от всего чужого, внешнего, наносного, то уже становимся на верный путь. Мне кажется порой, что от книг, которые ты читаешь, немного толку - они вносят сумятицу в твою душу, подобно каракатицам, которые, удирая, оставляют за собой черное облако.
