И тут Рага издал крик, разом выбивший из головы евнуха всю эту чепуху:
— Тут большая плита, покрытая буквами! — Все бросились посмотреть. Слуга продолжил: — Я увидел, что тут не одна плита, а целых две, и белая плита закрывает серую. Тогда я сумел столкнуть белую, и вот посмотрите! — Он был так горд, словно сделал эту надпись сам.
Митридат обмакнул перо в чернила и приготовил свой папирус.
— Что тут говорится? — спросил он Полидора.
Эллин принялся нервно перебирать волоски в своей бороде, переводя взгляд с надписи на Митридата и обратно на надпись. В конце концов нетерпеливый взгляд евнуха заставил его заговорить:
-- «Это показалось благом совету и народу…»
— Что–о? — Митридат подскочил как осой ужаленный. — Опять эта бессмыслица про совет и народ? А где же список царей? Во имя Ахуры Мазды, где же его искать, как не в Царском Портике?
— Мне это неизвестно, о великолепный сарис, — резко сказал Полидор. — Однако да позволено мне будет продолжить чтение. Уверяю тебя, этот камень поможет тебе в достижении цели.
— Очень хорошо. — Это не было очень хорошо, но что Митридат мог поделать? Преодолевая брюзжание, он приготовился слушать дальше.
-- «Это показалось благом совету и народу», — продолжил Полидор, — «с родом Ойнея во главе, Файниппом, исполняющим обязанности председателя, Аристоменом, исполняющим обязанности секретаря, Клистен предложил следующие меры по поводу остракизма…»
— Во имя Аримана, что такое «остракизм»? — спросил Митридат.
— Что‑то, связанное с «острака» — черепками. Прошу прощения, о великолепный сарис, но я не знаю, как выразить это по–арамейски точнее. Но в любом случае слова на камне обьясняют это лучше меня, позволь мне только продолжить.
Митридат кивнул.
— Благодарю тебя, о великолепный сарис, — сказал Полидор. — На чем это я остановился? Ах, да: «по поводу остракизма: пусть каждый год народ решает, желает ли он провести остракофорию.» — Увидев, как Митридат закатил глаза, Полидор обьяснил: — Это означает собрание, на которое приносят черепки.
— Я полагаю, эти слова ведут нас к некоей цели, — грозно сказал евнух.
— Мне кажется, что да. — Полидор вновь повернулся к исписанному камню. — «И пусть остракофория состоится, если будет подсчитано больше человек за нее, чем против. Если на остракофории будет подсчитано более шести тысяч черепков, то пусть тот, чье имя появилось на самом большом числе черепков, покинет через десять дней Афины на десять лет, и пусть все это время сохранится за ним его имущество. Да принесет это афинскому народу удачу».
