Я люблю ее, как вы любите свою, люблю всю ее историю, начиная со времен древних кельтов Рамы до Верцингеторикса, с того момента, когда св. Иоанн и Мария посетили ее, до того, когда Карл Великий заставил ее доблесть служить делу воинствующей Церкви, и до той божественной минуты, когда само Провидение снизошло в душу Орлеанской Девы, чтобы изгнать иностранцев из ее пределов.
Я люблю всю глубину ее бедствий и сияние ее счастливых дней, — лежит ли на ее челе корона св. Людовиков, или, совершая правосудие, разбивает она эту корону и возлагает на свою главу дубовый или лавровый венок.
Я чувствую, что несмотря ни на что и всегда она вдохновенна, — найдутся или нет у нее голова, сердце и руки, чтобы формулировать и реализовать свою мысль. Могущественна ли она? Благородные мысли и чувства веют над всей совокупностью народов Европы, и вся Земля носит на себе их отпечаток и радуется им; национальности создаются под ее эгидой, и свободнее дышится им в ее духовной атмосфере.
Ослаблена ли она? Иго общего Правления силы становится тяжелее, тьма общественной анархии правителей сгущается, и угнетенные народы молчаливо ждут мрачных событий.
Ведь это она разбила цепи пленных народов и, даже в своих безумствах провидя мировое Единство, почувствовала, что в ее груди бьется сердце всего человечества.
О, если бы она могла, как древняя Галилея, первая удостоиться посещения современных Царей-Магов и открыть перед ними двери общественного права на протяжении всего иудеохристианского Мира!
Исповедующие религии Моисея и Иисуса, может быть, зададутся вопросом, согласимы ли их Заветы с Ведами и совместима ли их вера с науками и искусствами Агартты.
В ответ на такое вполне законное сомнение я могу сказать: «Конечно, да!»
Подобная согласованность их не только должна быть установлена в мировом религиозном Предании, но самое Предание может быть проверено и научно обосновано лишь при содействии рамидского Университета, и я таким образом обнаруживаю и приношу как Синагогам и Церквам, так и всем без различия просветительным Учреждениям неожиданные богатства.
Как ни казались бы невероятными и даже невозможными чудеса, о которых читали в предыдущих главах, я утверждаю, вполне в этом осведомленный, что они не составляют и тысячной доли всевозможных открытий, хранимых Агарттой для всех верующих и мудрецов европейского и американского Запада, при условии договора, обеспечивающего ее территориальную независимость.
