Получив диплом, Пард уехал в Париж и стал экзистенциалистом. Он показывал нам фотографию, на которой они с экзистенциализмом сидят за столиком уличного кафе. Пард тогда носил бороду и такую огромную душу, что она с трудом умещалась в теле.
Вернувшись из Парижа в Америку, он работал сначала на буксире в сан–францисской бухте, потом машинистом в паровозном депо Файлера, Айдахо.
Конечно, за это время он успел жениться и родить ребенка. Жену и ребенка унесло неведомо куда — сдуло, словно яблоки с веток, переменчивым ветром двадцатого столетия. Впрочем, переменчивые ветры бывают во все времена. Просто осень — такое время, когда падают семьи.
После развода Пард приехал в Аризону и устроился в газету сначала репортером, потом редактором. Он торчал в кабаках Начо, городишки на мексиканской границе, пил мескаль–триунфо[38] играл в карты и дырявил из пистолета крышу своего дома.
Пард рассказывал, как однажды в Начо он проснулся утром — с бодуна, с разбитой рожей и звенящей головой. Один из его друзей сидел за столом над бутылкой виски.
Пард дотянулся до лежавшего на стуле пистолета, прицелился в бутылку и выстрелил. Друг покрылся битым стеклом, кровью и виски.
— Ты что, охуел? — спросил его друг.
Сейчас Парду уже под сорок, и он работает в типографии за $1.35 в час. Типография авангардистская. В ней печатают поэзию и экспериментальную прозу. Пард получает $1.35 за то, что управляется с линотипом. Вообще–то, это нелегкая задача — найти линотиписта за $1.35 в час, разве только в Гонконге или в Албании.
Иногда он приходит на работу и узнает, что в типографии кончился свинец. Его покупают, как мыло — по одному–два бруска.
Подружка Парда — еврейка. Двадцать четыре года; она недавно выкарабкалась из тяжелого гепатита, а сейчас дразнит Парда тем, что ее обнаженные фотографии скоро могут появиться в «Плейбое».
— Подумаешь, какая ерунда, — говорит она. — Если карточки напечатают, мои сиськи увидят всего–то 12,000,000 мужчин.
Подружку это ужасно смешит. У ее родителей водятся деньги. Она сидит в калифорнийских кустах, а отец из Нью–Йорка ей платит зарплату.
Кормимся мы очень забавной пищей, а о питье и говорить нечего: индюшатина, французский портвейн, сосиски, арбузы, куриные ноги, фрикадельки из лосося, мороженый фруктовый сок, портвейн «Христианские Братья», ржаной хлеб, дыни, куриные ноги, салат, сыр — спирт, жратва и куриные ноги.
Куриные ноги?
Мы читаем «Дневник вора»[39] «И поджег свой дом»
