— Не напрягай свой голос, Клаудиа.
Она ничего не ответила, только что-то шепнула другому актеру.
— Не напрягай голос, Клаудиа, — повторил Логан.
Она опять его проигнорировала.
— КЛАУДИА! — крикнул Логан. — Оставь свою актерскую мстительность! Слышишь?
— Да, мистер Логан, — отозвалась она покорно, но не без сарказма.
— На сегодня мне уже достаточно, Клаудиа.
— Да, мистер Логан.
— И перестань повторять без конца: да-мистер-логан.
— Да, мистер Логан.
— Ты отвратительная грубиянка.
— Да, мистер Логан.
— Ты — чудовище.
— Да, мистер Логан.
— Да, мисс чудовище.
— Да, мистер Логан.
— Да, МИСС ЧУДОВИЩЕ.
Неожиданно Клаудиа Макнейл замолчала. До нее дошло, что режиссер именует ее чудовищем; ее лицо сделалось пепельным, взгляд стал ледяным, и она почти официальным голосом сказала:
— Вы… назвали… меня… не… моим… именем!
— О, Боже! — Логан хлопнул себя ладонью по лбу.
— Вы… назвали… меня… не… моим… именем!
Негритянка стояла на сцене как каменная глыба, дожидаясь от него каких-то действий.
— Оливер! — позвал Логан сопродюсера, который всем своим длинным худым телом вжался в кресло, как в окоп на фронте. Ему очень не хотелось говорить что-то ни против своего старого друга Логана, ни против Клаудии Макнейл, которая вот-вот ринется на них по проходу между креслами и, возможно, нанесет непоправимый урон его тщедушному телу.
— Оливер, — продолжил Логан, — я просто не могу понять, что мне с ней делать. Строит из себя королеву или невесть что…
— Это вы у нас королева! — парировала она.
— Хорошо, хорошо, это я королева. — У Логана не осталось сил спорить. — Так что мы будем теперь делать?
— Возьмите другую актрису, — сказала Клаудиа.
— Хорошо, согласен, — произнес Логан. — Хорошо, — повторил он. — Мы можем прекратить репетиции, мы можем… — Теперь он ходил по залу, и казалось, что режиссер вот-вот покинет театр.
— Послушайте, — быстро сказала Клаудиа.
Он остановился.
— Послушайте, — начала она снова, понимая, что если репетиции прекратятся, то из-за нее другие актеры станут безработными. — Я… тоже человек, и меня тоже немного заносит… и я на сцене уже тридцать лет… и никто еще не указывал мне пальцем… не выгонял меня из спектакля… и…
Она продолжала и дальше в том же духе, и Логан понимал, что актриса в его руках, он мог бы еще поиграть с ней, дать ей выплеснуть все наружу, но не стал ждать. Вместо этого он подошел к сцене, взобрался на нее, а потом немедля приблизился к Клаудии и заключил ее в объятия, прижался своими светлыми усами к ее щеке… А затем — спектакль, да и только! — ее черные руки легли на его белую рубашку и обняли Логана.
