В этот момент, как я заметил, начинающий литератор норовит съязвить: «Пусть все это так, но как же величайшие творения выдающихся писателей? Вы даже не упомянули о формировании образа, ни слова не сказали о психологической глубине, чувстве истории, борьбе идей, нравственных принципах — короче, обо всех главных темах англоязычной литературы».
На это можно ответить: я говорил лишь о приемах письма, что до остального — от образа до нравственных принципов (какими бы они ни были), — то здесь все зависит от опыта пишущего и его интеллекта, проницательности, умения сопереживать, способности видеть мир глазами других людей, его, говоря привычным языком, гениальности — будь то писатель или журналист. Суть в том, что любой гений — работает ли он в художественной или нехудожественной литературе — много потеряет, если будет упрямо избегать приемов реалистического письма. Психологизм, философичность, богатый духовный мир, эмоциональность и возвышенность, сила воображения (список можно продолжить) Диккенса, Достоевского, Джойса, Манна, Фолкнера стали возможными только потому, что эти писатели связали свое творчество с главным источником их силы — с реализмом.
В последние двадцать лет суждения романистов о природе реализма содержали одну фатальную ошибку. Характерно высказывание Уильяма Филипса, редактора «Партизан ревью»: «По сути, реализм — всего лишь еще один формальный прием, а не метод для постоянного использования опытными авторами». По-моему, верно, как говорится, с точностью до наоборот. Если наши дорогие приверженцы когнитивной психологии когда-либо достигнут уверенности в своих знаниях, думаю, они скажут примерно так: время первых писателей-реалистов — Ричардсона, Филдинга и Смоллетта — похоже на время, когда в машинах только начали использовать электричество. Это отнюдь не еще один прием. Благодаря ему авторитет искусства вознесся на невиданную высоту. Эмоциональное воздействие реализма было необыкновенно сильным. Никто не плакал, читая о несчастных судьбах героев и героинь Гомера, Софокла, Мольера, Расина, Сиднея [26], Спенсера [27] или Шекспира. Но даже чопорный лорд Джеффри, редактор «Эдинбургского обозрения», не мог сдержать слез, когда читал о кончине диккенсовской малютки Нелл в романе «Лавка древностей».
Нет смысла для пущей убедительности расхваливать Диккенса и других писателей за их художественные открытия. Потому что писатели, которые не используют уникальные возможности реализма, а заняты поисками каких-то сложных форм, подобны инженеру, решившему сразу разработать какую-то сверхсложную технологию, не используя электричества. В любом случае нынешним журналистам можно только позавидовать. Все под рукой — выбирай на вкус. Правда, они не используют все свои возможности по максимуму. Однако сделанное ими за последние десять лет затмевает даже то, что сделано в художественной прозе, но это не самое главное. Я всего лишь хочу сказать, что сейчас есть о чем писать и известно, как писать, а конъюнктура — самая благоприятная для творчества.
