У Витька прямо глаза разгорелись.
— А поймать ее можно?
— Почему ж нет. Хочешь, я помогу тебе?
Увидев в глазах Витька недоверие, Левка крикнул:
— Не веришь? Провалиться мне на этом месте! Хочешь, землю буду есть?
— Не надо, — сказал Витек. — Пойдем.
Ребята гурьбой помчались к обрыву. За спиной Витька Левка корчил разные рожицы, по-лягушачьи выпучивал глаза и показывал длинный, выпачканный черникой язык.
Он привел ребят к обрыву и показал на липу с небольшим дуплом.
— Вон туда она юркнула… Снимай ботинки и носки. Я тебя подсажу…
Кое-кто из ребят стал отговаривать Витька — можно сорваться вниз, в крапиву, и сломать шею, но Левка клялся и божился, что ничего не случится. Витек послушался его и, разувшись, полез на липу. Подбадриваемый криками, он добрался до самого дупла, сунул туда руку и…
Конечно, никакой белки там не было.
Слезать было трудней, чем взбираться. Витек испугался высоты, немного сполз, оцарапав живот, и стал реветь.
Он был еще мал и очень добр. Как-то у меня кончились пластинки от «Фотокора» и почему-то они исчезли из продажи, и я, вздохнув, сказал об этом ребятам; Витек вдруг пропал и через пять минут явился с пачкой пластинок. У его отца был такой же фотоаппарат.
— Стащил? — спросил я у Витька.
— Папа разрешил, у нас еще есть.
Он был очень маленький и худенький — не скажешь, что третьеклассник. Скорей детсадовец старшей группы. Личико и острый носик его пестрели от сыпи веснушек. Они были и на ушах и на шее. Не было их только на глазах. А глаза у Витька были большущие — не у каждого десятиклассника такие! — и очень-очень ясные.
Витек не мог врать. Я давно знал это и поверил ему.
— Спасибо, — сказал я. — Как появятся в продаже — верну.
— Не надо, — обиделся Витек, — папа купит себе еще.
— А твой папа не бьет маму? — спросил Левка, стоявший рядом со мной, и подмигнул своему дружку Оське.
— Что ты! — серьезно сказал Витек. — Разве это можно? Он только раз накричал на маму, и то из-за меня.
— Что ты говоришь?! — разыгрывая величайшее удивление, воскликнул Левка. — И ты это слышал? Расскажи, Витек, будь человеком…
— А чего там говорить, — отмахивался от него Витек, — случайно… Под горячую руку… Сам потом просил прощения…
— И получил?
— Мама ведь понимала, что он не нарочно. Когда бываешь не в себе, не то можно сделать.
Мне было досадно: ну зачем Витек откровенничает с такими типами, как Левка и Оська? Неужто не видит злорадства на их нахальных рожах?
— За что же? — допытывался Левка.
