— А откуда ты сам, Ляков? Как с Мархадом связался?
— Здешний я, из этих мест. Наша ферма на отшибе стояла, за холмами, вон в той стороне, примерно с час пешим ходом. А этот поселок мне пупом Пустоши казался. Подрядился я охранником в караван, наши как раз в караван сбились — урожай продавать. На обратном пути напали на нас, да… Не местная банда, какие-то пришлые. Да это не здесь было, а далече. — Старик покачал головой. Прежде он подобных разговоров избегал, гнал прочь воспоминания… — Меня схватили, еще кое-кого из земляков. Продали нас в рабство гетманам. В Инкермане я киркой помахал. Там бы и подох, наверное, вскоре, но случился бунт. С нами в цепях мутанты трудились, вот они и устроили заваруху. Надсмотрщиков загрызли, цепи сломали. Часть наших к ним пристала, думали пробиться, да где там! Гетманы и драться не стали — взорвали выработку, да и все дела. А я затаился, после из-под обломков посчастливилось выбраться. Злой я тогда был, злой и напуганный. Никому не верил, на любого готов был кидаться… Стал с одной бандой промышлять — нашел, значит, таких же, как я, напуганных и злых. Нарвались на отряд омеговцев, полегла банда — я к другим, к третьим. Время шло, я все живой, надумал в родные края наведаться, а фермы моей нет давно, семейства никто и не вспомнит, а здесь тоже грабительский клан. Я и пристал к ним. Дай, думаю, хоть помру здесь, где свет впервой увидал. Вернулся, значит. — Старик уставился вдаль.
Леван на него не смотрел, тоже пялился на линию холмов, замыкающую горизонт. Стояли они рядом, глядели в одну сторону, а видели совсем разное. Старик видел знакомые сызмальства края, где готовился в недалеком будущем умереть. Его пугали любые перемены, хотелось отдыха и покоя. Ему уже не хотелось драться, он был готов бежать от любой опасности. Перед Леваном же лежала бескрайняя Пустошь, в которую он, атаман, собирался нести страх. Он не хотел покоя, ему было невыносимо ожидание, а мысль о том, что придется проторчать в этом захолустье весь сезон дождей, заставляла его заранее тосковать. Как только минует непогода и откроются дороги, Леван поведет банду на промысел. Провернет удачные налеты, наберет еще людей, закупит технику и оружие, замахнется на по-настоящему крупные дела. Впереди много веселых деньков!
— Ну ладно, — нарушил молчание атаман. — Кочевые, думаю, к нам теперь не сунутся — страху мы на них нагнали… так что можно и о других делах подумать. Сегодня пусть люди отдохнут, а завтра начнем.
