— Патроны береги! — рявкнул атаман. — Прикладом бей, копье найди, что ли!
К нему подошел Ляков:
— Хорошо поработали. Десятка три прикончили, никак не меньше, даже побольше, наверное. А у нас — никого не потеряли, только пара царапин.
— А ты сосчитай этих. Пройдись да погляди, сколько чумазых мы положили. Сосчитай, сосчитай для порядка.
— Ага. Атаман, я велю, чтобы пару манисов на мясо разделали? Попируем нынче, а?
— Валяй, — важно кивнул Леван.
Ему очень понравились почтительные нотки в голосе старика. Раньше Ляков не так разговаривал, хотя за Левана первым голос подал и вообще держался правильно. Однако после победы манера его изменилась, сделалась заметно более подобострастной. Еще бы — когда б не Леван, сидели бы они, запершись на собственном подворье, и слушали, не начнется ли где на окраине поселка стрельба, не подожгут ли какую-нибудь постройку в фермерском хозяйстве. Потом погорельцы бранили бы «защитников», если б, конечно, остались в живых. Но после того как кочевых в бегство обратили, не стыдно фермерам в глаза глядеть. Какие бы они ни были бандиты, Ляков, Кудря и остальные, а каждому хочется казаться героем.
Атаман отозвал Снулого и тихо сказал:
— Дохлых кочевых с тобой обойдем, кохары с них срежем. Это сейчас важнее всего.
К Левану подошел Дуля. Посопел, потоптался, наконец, собравшись с духом, заговорил:
— Леван, темнеть скоро начнет. Убраться бы… Не могу, когда темно. Душа прямо стонет!
Леван криво ухмыльнулся — дескать, трус ты, Дуля. Но в глубине души и сам он чувствовал страх перед надвигающейся ночью. Близко крылатая тварь или далеко, а страх этот всегда при них, беглецах, остается. И всегда готов проклюнуться из глубины, прорасти холодными руками, которые стискивают сердце, едва закатится солнце.
Леван кивнул подручному:
— Рюкзаки чернявых собери! Скоро двинемся восвояси, вот только закончат манисов на мясо пластать. Так что не трясись. До темноты будем уже за столом сидеть, бабы нам добычу поджарят.
— Ага… — без особого восторга отозвался Дуля. — А чего ты всем сказал, что добычу Мархада отдаешь?
— Я атаман, и все, что есть в клане, — мое, — негромко ответил Леван. — Какая разница, чей карман добро оттягивает? Здесь и карманы все мои.
— Дык я же не атаман. И Снулый тоже. Нам-то…
— А вы держитесь ко мне ближе, и вам перепадет неплохо. Собирай, Дуля, рюкзаки чернявых.
Хотя Леван делал вид, что не разделяет страхов Дули, но и ему снова сделалось немного не по себе, когда стало темнеть. Теперь они, выжившие на прииске, — меченые страхом. Никогда от этого не избавиться, никогда не забыть пережитого…
