Додумать свою мысль я не успел, потому что откуда-то с верхней палубы раздался жуткий крик, а потом внешняя стенка камбуза разорвалась словно была сделана из бумаги и меня в яркой вспышке света выбросило вместе со всем содержимым кухни в море, в полете приложив чем то твердым по голове. Испугаться я не успел.
Сознание милостиво покинуло меня и я даже толком не почувствовал ледяной воды океана
* * * *
Не знаю, как долго пробыл без сознания, но через энное количество времени я осознал себя лежащей в кровати. Солнце ласково пробивалось сквозь веки, и вставать совершенно не хотелось. Было очень тепло, мягко и невероятно уютно, особенно после такого кошмара. Или не кошмара? Я ведь вроде плыл с родителями на корабле, а потом... крушение?
От таких мыслей я резко открыл глаза и сел. О чем тут же пожалел. Голова болела нещадно. А вокруг... А вокруг ничего. Совсем. Н. И. Ч. Е. Г. О. Пусто. Ноль.
Вакуум, белый, необыкновенный.
- Где я?
Даже самому себе мой голос показался жалобным и слабым. Однако его звучание наполнило окружающую пустоту и мне чуть-чуть полегчало.
- Ладно, попробуем мыслить логически, где я могу быть? Вариант номер один - в бреду. Весьма возможный вариант, и самый неоднозначный, что мне делать, если я прав? Ждать пока он сам пройдет? Это может затянуться надолго. Ладно, пока рассмотрим другие возможности. Вариант два - это сон. Маловероятно. Щипать я себя не буду, да и не нужно, голова раскалывается от боли так, что будь это сном, я бы уже давно проснулся. Хм. И грудь жжет. Странно, как головой ударился, помню, а вот про грудь ничего. Может я ей об воду приложился? Чем-то похоже. Ну и третий вариант, самый грустный, я мертв. Как это проверить? Аналогично с первым вариантом. Никак. Хм и почему мне так спокойно? Подумаешь возможно умер. Ха-ха-ха-а-а.
Мама. Хочу домой.
Вот честно скажу я не плакса, и все случаи кода давал волю слезам в своей жизни могу пересчитать, пусть и не при помощи пальцев одной руки, но думаю не больше двадцати. А тут накатило так, что сил, а главное и желания сдерживаться не было.
Наверно это запоздалая истерика. Так что минут двадцать по своим внутренним часам я проревел точно, и, наверное, плакал бы и дальше, но боль в груди, поначалу лишь слегка напоминавшая о себе, стала усиливаться в геометрической последовательности, и уже через полчаса буквально разрывала меня. Слезы уже были не от жалости к самому себе, а от боли.
- Господи как-же мне больно! Кто-нибудь сделайте что-нибудь! Что угодно, лишь бы прошла эта боль!
